17 июля исполняется ровно 20 лет со дня одной из самых загадочных катастроф XX века. Вот, что о ней рассказано в книге «Как это было на самом деле» ( Рид. Дайд. 2007, «Что случилось с рейсом 800?» с. 270):

«17 июля 1996 г. борт 800 компании «всемирные авиалинии» (TWA) вылетел в Париж из нью-йоркского аэропорта «Джон Кеннеди». Командир беспечно доложил, что самолет набирает высоту, «как стосковавшийся по дому ангел». Через несколько минут, в 20.31, чуть юго-восточнее Лонг-Айленда, Боинг-747 взорвался, унеся жизни 230 человек.

Никаких неполадок перед взрывом не отмечалось. Бортовые записи зарегистрировали только шум аварии. Через 17 месяцев, проведя самое дорогое расследование, Национальный совет по безопасности (НСБТ) и ФБР предложили малоубедительное объяснение.

БУРЯ ДОМЫСЛОВ

Взрыв TWA-800 стал самой загадочной и спорной воздушной трагедией из всех, случившихся в США. Первоначальные версии о бомбе и ракете были вскоре отброшены из-за отсутствия доказательств. В декабре 1997 г. НСТБ заявил, что произошла редкая техническая неполадка: вероятно, накопившиеся в центральном топливном баке пары вспыхнули от случайной искры…

…Огромный самолет взорвался над океаном, и мы до сих пор с ужасом задаем себе вопрос: почему?»

Ответ на этот вопрос может дать только автор этих строк, поскольку был непосредственным свидетелем того момента, когда решалась судьба этого авиалайнера. И сразу отвечаю на неизбежный вопрос: почему молчал эти 20 лет? А потому что по-другому было невозможно, поскольку причина катастрофы настолько фантастична (особенно в условиях господства материализма), что поверить в это практически невозможно, да и другие причины мешали, рассказ о которых ещё впереди. И давайте, для начала, открутим колесо истории на 20 лет назад и остановим на этой дате.

В тот день я был дома, сидел на диване и смотрел телевизор, по которому шли новости. Происходящее на экране почти не видел и не слышал, поскольку продолжал находиться в состоянии эйфории после триумфальной защиты дипломной работы 13 июня. В который раз перечитывал совсем недавно привезенный диплом об окончании заочного отделения филологического факультета отделения журналистики РГУ и любовался вузовским значком. Но более всего содержалось бальзама в словах председателя экзаменационной комиссии: «Отлично! Безусловно, отлично! Комиссия решила: опубликовать дипломную работу в журнале. Преподаватели помогут…». Хотя учился я довольно средне, но вот дипломной – хлопнул дверью АЛЬМА-МАТЕР! И завершали всё приятные улыбки, с понимающими глазами, библиотекарей нашей университетской библиотеки, подписывавших обходной лист.

А ведь в 30 лет мною уже был поставлен крест на высшем образовании, и с этим соглашалась, даже моя средняя сестра, до этого упорно сражавшаяся за мое «верхнее» образование, которое, казалось, что больше нужно ей, чем мне. Если бы мне тогда сказали, что в 45 я буду держать в руках диплом об окончании университета по специальности: журналистика, то тогда я бы только рассмеялся над этой очень глупой шуткой – и вдруг такое чудо!

И тут на экране сообщение об этой катастрофе, которое невольно выдернуло из «кайфа» воспоминаний, и заставило прислушаться. Услышав, «Париж», я окончательно очнулся от эйфории и переключился на другую историю, которую время понемногу начало «заиливать», но название этого города снова оживило события полуторалетней давности, вызвало интерес, от которого учащенно забилось сердце.

9 февраля 1995 г. я находился на полуострове Ямал в поселке Сабетта, где сейчас строится известный всем порт, а в то время мало кому известная точка на карте, в которой находилась база экспедиции геологоразведочного бурения на нефть и газ, в которой я работал электромонтером по обслуживанию буровых установок вахтовым методом. Отработав свою вахту, я находился в комнате № 29 (я жил в ней один) общежития «вахта-80» и ожидал борта для отъезда в отгулы. Дальше подробно эти события рассказывать пока не буду, поскольку это тема отдельного разговора, да и не решаюсь пока, поэтому подаю в очень укороченном варианте с условными понятиями.

После некоторых событий со мной вступили в контакт Высшие Силы. Наш диалог был подобием телемоста, поэтому я прекрасно все видел и слышал, и говорили со мной на чистейшем русском языке, словно родились и выросли в России, что даже мимика, жесты, реакции были аналогичными.

В один из моментов нашего диалога Главный (условно) стал   переговариваться с коллегами (условно) насчет каких-то авиарейсов. Если мне не изменяет память, то в разговоре прозвучало: «Хабаровск», но я не стал больше подслушивать, поскольку у нас это не принято и переключился на другие объекты, которых было предостаточно. Но затем до меня донеслось: «Нью-Йорк», которое соблазнило любопытством, и я сосредоточил взгляд на Главном.- «Париж?» — сказал Он, кивая кому-то в находившееся в руке переговорное устройство, — и название этого города мёртвой хваткой вцепилось в мою память. – Ну, этот самолёт (или рейс, точно не помню или не расслышал) можно взорвать!» – продолжая уверенно кому-то кивать, закончил Он.

Я не поверил своим ушам и обратился к сидящим за приборами: «А что этот самолёт должен упасть?» — «Да» — подтвердили Они, при этом заметил удовлетворение на лице Главного, видимо, тем, что я получил подтверждение информации.

Таким образом, я стал свидетелем предстоящей авиакатастрофы самолета рейса на Париж, за полтора года до того, как она произошла, но тогда мне казалось, что она должна произойти в ближайшее время, о котором не стал спрашивать.

Через пару суток наши контактные отношения неожиданно прекратились, после того как я утром проснулся, хотя перед сном все продолжалось. Это меня разочаровало, поскольку я надеялся, что это будет длиться постоянно. Почти сразу затосковал, поскольку впервые столкнулся с такими сердечными, глубоко тактичными отношениями, на которые мы просто неспособны. Опять эти разговоры про полярки, сколько заработали, купили и еще собираются купить, построить…, словом, наскучившая тягомотина. И здесь я, пожалуй, прервусь….

И вот прошло почти полтора года, которые прошли в обстановке недоумевающих размышлений. Я ожидал, что самолет должен был в ближайшее время взорваться, но шли дни и месяцы, а ожидаемого не происходило, отчего у меня сложилось подозрение: а не разыграли ли меня инопланетяне, прикинувшись не теми, кем представились в начале? От таких мыслей иногда находила такая паническая жуть, что просто не находил себе места! О каком тут будущем могла быть речь, когда настоящее очутилось на минном поле, на котором в любой момент могло все закончиться! Ведь мне даже не сказали о цели общения со мной, а просто пообщались, продемонстрировали кое-что, поинтересовался Главный моими личными качествами у Своих помощников (мое определение), из которых склонность к злоупотреблению алкоголем, вызвало у Него недовольство и мне надлежало это исправить. Но ведь не ради же того, чтобы избавить меня от алкогольного пристрастия все это было устроено?! Таких, и еще гораздо круче – миллионы! И потом, не стоит выдвигать против меня наивные обвинения в том, что я не попытался спасти жертв, предстоящей катастрофы, и не сообщил о ней в течение этого времени. На их судьбу это все равно не повлияло бы. А вот моя, вполне реально, могла оказаться аналогом произошедшего с пролетарским поэтом Иваном Бездомным в романе «Мастер и Маргарита», особенно, если бы я оказался таким же настойчивым. Поскольку еще в экспедиции я это понял, когда попытался дать какие-то объяснения произошедшему со мной приключению, которому все, без исключения, поставили диагноз: «белая горячка». Тем более меня Свыше предупредили, чтобы никому не рассказывал, и что мне никто не поверит, о чем я убеждаюсь до сих пор, а тогда, еще в экспедиции, я мудро решил больше помалкивать.

Взрыв «Боинга» 17 июля 1996г. поставил точку моим сомнениям! Со мной не шутили. Но вопрос, с какой целью, оставался открытым?

Хоть я и поставил жирную точку своей учебе, на практике она оказалась во главе бесконечного многоточия…. Работы по новой специальности в месте, где я живу, не нашлось. Словно, специально, незадолго перед этим местную газету «Звезда Придонья» объединили с газетой соседнего Константиновского района «Донские Огни», а в Усть — Донецке оставили корр. пункт, состоявший из троих прежних сотрудников. Так что работы по месту мне не оказалось, а ехать неведомо куда-то, оставлять семью, да еще в очень сложном финансовом положении, когда приходилось даже продавать вещи…. В общем, судьба заставила меня вернуться в усть-донецкую РЭБ флота к прежней специальности электрика. В то же время новая специальность в этих условиях только намазала яду на кончики стрел насмешек, поэтому я старался никому не говорить, что учился на журналиста. Но на работе меня давно хорошо все знали и многого ждали («когда, писатель, про РЭБ напишешь?») и я сделал пару вылазок в районку. Но никто не мог знать, что прежняя жизнь для меня полностью рухнула и писать об этой бессмысленной суете – «в никуда», просто уже не мог. Полностью вытеснив все остальное, меня захватила новая Тема.

Итак, продолжая зарабатывать на жизнь прежним ремеслом, я принялся искать ответ на вопрос в священных писаниях, которые до этого, как положено советским людям, не читал. Хотя, все-таки пытался прочесть Библию, которую подарили в перестроечные времена миссионеры, но первая попытка закончилась, примерно, в районе Потопа, а дальше не хватило терпения, поскольку я слишком ленив для чтения подобных книг. А после этой истории, со второй попытки мне удалось открыть в ней то, до чего не добрался еще никто, поскольку после канонического я взялся за оригинал на древнееврейском языке – такая у меня натура, которая заставляет разбирать все до молекулы. Мне удалось открыть, что канонический перевод неправильный, и даже содержит подтасовки! Теперь стало понятно: откуда взялось столько противоречий, которых на самом деле нет, а Библию многие считают «еврейской сказкой». Познакомился с Кораном, который, как оказалось, хоть и несколько специфичен, но по миролюбию целей ничем не отличается от Библии. Весь вопрос только в правильном понимании и толковании текста, что в реальности оказалось основной проблемой, поскольку всех соблазняет буквальное понимание, что само по себе – капкан, ибо священные писания — это не расписание автобусов. Но еще больший соблазн представляют земные нужды, под которые можно приспособить священные строки. Но эта проблема касается и Библии. Вот, например:

В каноническом тексте говорится: «И создал Бог человека из праха земного…» (Бытие 2:7). А вот как говорится в оригинале: вайиецер Яхве Элохим ет ha адам афар мин адама. И придал форму, Яхве с Богами, человека мелким частицам из земли.

Казалось бы, такой мелкий ньюанс, а как радикально меняет всё представление о появлении человека в этот мир! Если в каноническом переводе: «из праха земного», то есть из измельченной земляной массы сделали человека. Такой вариант выглядит очень неправдоподобным, а потому совершенно неприемлемым для восприятия современного человека, который, опираясь на научный опыт, категорически не согласится с возможностью создания организма человека из такого «материала». Но в тоже время религиозные деятели призывают просто тупо верить в такое, что далеко не для всех приемлемо. Веру, конечно, не стоит исключать – иначе это другая крайность. А вот когда вера приходит на помощь научному бессилию – тогда другое дело! И при анализе оригинала текста на древнееврейском языке такой вариант вполне логичен.

Вайиецер Яхве Элохим ет ha адам афар мин адама.

1. Вайиецер –и слепить, и сваять, и придать форму. «Ва» — союз и.
2. Яхве – собственное имя Всевышнего. Такого имени у евреев никогда не было, а, значит, оно пришло вместе с текстом Торы. Но в каноническом переводе оно заменено на «Господь». Хотя по –еврейски: адонаи — господь. То есть чистейшая фальсификация текста.
3. Элохим – боги. Но в каноническом тексте – Бог, в единственном числе муж. род, хотя это множественное число, произошедшее от указательного местоимения: эле — эти. То есть множество ЭТИХ, Которых можно понимать как другая цивилизация, поскольку эти, то есть не наши, чужаки.
4. Ет ha адам – человек. Я считаю, что это ошибочный перевод, хотя по смыслу подходит. В древнееврейском есть: иш- мужчина, иша – женщина, зехер – лицо мужского пола, нукева – лицо женского пола, анашим — люди. Адом – красный. Адама – земля, почва. Получается, что убрали окончание, и почва превратилась в человека, тем более что такой нужды не существовало, поскольку слов со значением человек было достаточно! Я лично считаю, что Автор убрал окончание для того, чтобы дать понять, что не вообще земля нужна была для создания человека, а только её необходимая часть. В моем понимании Адам – это только перспектива человека – заготовка, которую ещё необходимо довести до уровня запланированного «продукта» — «по подобию Нашему», и доработку Создатель предложил нам, призвав тем самым в качестве соработников. Ет – предлог прямого дополнения говорит о явлении во всей её основе, то есть абсолютно обо всем человечестве. ha – определённый артикль, выражающий определённый род или вид.
5. Афар – прах, пыль, мелкие частицы.
6. Мин – из.

Таким образом, не измельченная земляная масса стала материалом для изготовления тела человека, а мелкие частицы (афар) ИЗ земли (мин адама). То есть сама земля играла роль кладовой для этих мелких частиц (афар), из которых и был создан человек. А сами эти мелкие частицы можно понять как химические элементы, содержащиеся в земле.

Но во времена написания текста Торы, ни о каких химических элементах знать никто не мог, поэтому Автор использовал только те понятия, которые могли быть под рукой на тот момент. Как это делаем мы, когда под рукой не оказывается молотка, и мы даже можем использовать камень для того, чтобы забить гвоздь. И это не единственное место, где Автор использует подобного рода «подручные» средства, чтобы объяснить нам то, что фантастично даже для нашего уровня развития, но из-за ограниченности возможностей вынужден прибегать к таким приемам. Правда, тут я увлекся и забежал вперед, но, тем не менее, уже в начале изучения заметил непорядок в трактовке писаний и принялся разгребать завалы заблуждений на пути к истине.

Кроме изучения писаний осенью 1995-го описал по горячим следам произошедшие со мной в экспедиции эти события. В то же самое время давал прочесть рукопись корреспонденту местной газеты (в которой я начинал) «Звезда Придонья» Аникеевой Татьяне. Помимо всего прочего, она посетовала на объем, который не подходил для районки, хотя я не для этого давал, а чтобы засвидетельствовать время написанного текста, в котором намекалось о предстоящей катастрофе.

Во время работы над рукописью, когда я дошел до разговора об этой катастрофе, то долго колебался: с одной стороны, хотелось написать, как есть, но в то же время побаивался, помня о предупреждении , поэтому после некоторых колебаний остановился на компромиссе:

«То ли после, то ли до, Главному (в оригинале по-другому назван) позвонили (это мое земное восприятие). Он поднял трубку (так я тогда понял, поскольку мобильников еще не было), находившуюся возле левой руки, и с кем-то переговорил по поводу авиарейсов – один из которых был из Парижа, а вот куда – не помню. Насколько я понял, у Него спрашивали о судьбе этих рейсов, и она оказалась у всех благополучной (здесь я тогда загнул, поскольку об этом ничего не слышал, потому что не прислушивался), кроме, как мне показалось, одного» (именно на Париж, который должен быть взорван). Я просто боялся писать правду в тот момент, поскольку катастрофа еще не произошла, поэтому сформулировал так обтекаемо. Когда реально сталкиваешься с таким, то даже правду говорить страшновато, в отличие от авантюристов «встречавшихся с Иисусом Христом, который наделил полномочиями…», потому что понимаешь, что «за базар можно ответить». Делать же такие заявления можно только в осознании собственной безответственности, поскольку это всего лишь собственная фантазия.

Еще давал эту рукопись отцу Борису – настоятелю местной церкви. Он ничего особого не сказал, а только отметил, что «нужно выполнять, что велено», имея в виду алкогольную склонность – и больше ничего, словно поговорили об обычном деле! И вообще церковники футболят эту тему, поскольку для них это проделки «бесов».

7 декабря 1995-го в районе Хабаровска потерпел катастрофу ТУ-154. Самолет совершал полет в штатном режиме, пилоты переговаривались о погоде – и вдруг неожиданно борт переворачивается на крыло и вертикально пошел в землю: «Крен! Падаем! Падаем!!!» — звучало на записи. С высоты 11км, работая исправными двигателями, несмотря на лихорадочные попытки экипажа, ТУ-154 врезался в землю! Мне тогда показалось, что эта катастрофа имела отношение к моей истории, потому что, начиная с неё, кривая авиакатастроф полезла вверх, как потом стало известно.

А после на зимней сессии в феврале 96-го давал рукопись в журнал «Дон», где после прочтения редактор Крюков отметил: «Сразу видно, что Вы видите то, что описываете. Стоит выделить способность придумывать». Тем более что я назвал рукопись: «Белая горячка» (пытался спрятать под фантастический рассказ). Пожелали еще поработать над этим материалом…, но я понял, что это бесполезно, поскольку журнал так просто к себе не пустит. Меня это только больше убеждало, что никто всерьез это не воспринимает, чего я просто не ожидал, хотя об этой теме немало говорится по телевидению. Но вот, что интересно: кто-то увидит, как над деревней пролетит тарелка – и уже несутся туда репортеры за интервью, а меня, словно не слышат, чтобы я ни говорил, и ни писал.

Звонил в сентябре 95-го в «Комсомольскую Правду». Слышно было в трубке, как хихикали коллеги женского голоса, которая дала мне номер другого коллеги, заточенного под эту тему, к которому я так и не дозвонился. А повторные звонки по прежнему номеру кончились тем, что в трубке понёс один из мужских голосов: «Задолбали этими контактами…, сколько можно?!»

И вот, незадолго до второй годовщины со дня этой катастрофы,         2 июня 1998 г. я решил позвонить на передачу «Катастрофы недели» телеканала ТВ 6. Трубку поднял сам Андрей Пучков – ведущий этой программы. Я сообщил ему, что17 июня (я почему-то ошибся на целый месяц и не могу объяснить этого даже сейчас! Хотя, рассеянность – это моя беда) будет вторая годовщина со дня гибели американского «Боинга», и что мне известна истинная причина катастрофы, которая до сих пор не установлена. По этому поводу я приглашал к себе съемочную группу для того, чтобы сделать заявление об истинной причине катастрофы и рассказать о том, что мне известно.

Андрей все время поддакивал и в конце сказал, что до семнадцатого числа время еще есть, что они подумают. С нетерпением ждал, но подошло семнадцатое, и мои ожидания оказались напрасны. Меня охватила обида и раздражение в адрес Пучкова, которая будоражила душу последующие дни.

Но до сих пор не могу понять: почему я перепутал месяц? Ведь я с интересом следил за расследованием того события, причина которого мне была известна, но все время почему-то считал, что произошло это в июне, хотя эта дата часто произносилась, и это продолжалось годы!

А спустя несколько дней, 21-го июня в Москве пронесся ураган, который унес 11 жертв, выворачивал столетние деревья, и который ученые назвали загадкой XX века.

Я сразу предположил, что этот ураган был реакцией Высших Сил на неверие Пучкова в Их существование, Которые решили подбросить «материал» по его теме. И я попробовал ему позвонить, хотя до этого в гневе зарекался никогда не делать этого. Оставив гордость, предпринял эту попытку, но она так и не удалась (женский голос в трубке сообщил,что «он человек творческий и поймать его сложно»).

А тем временем подошел 2000-й год. Он был не только круглой датой, миллениумом, но и 40-летием Усть-Донецка — нашего поселка речников. По этому случаю я сделал одну из «вылазок» в местную газету «Звезда Придонья», вернувшуюся к этому времени вновь на прежнее место. «Вылазка» была посвящена юбилею с очерком о ледовой эпопее весны 79-го года, в которой принимал участие. И после этого новый редактор газеты пригласила меня для разговора, во время которого познакомила с создаваемой местной телестудией, выразила комплименты моим способностям и предложила работать в качестве корреспондента. Предложение оказалось заманчивым, но…

С одной стороны у меня появлялась возможность, наконец, избавиться от замазученной оболочки и в конце работы так долго не отмывать руки, применяя помимо мыла еще что-нибудь, обрести видный социальный статус, стать более широко заметным на самых различных уровнях. И если бы такое предложение поступило сразу после получения диплома, то вопросов не было бы. С другой стороны я прежнюю работу хорошо знал, без проблем, спокойно катился по накатанной дорожке и прирос к ней за эти два года, тем более что никакого выигрыша в деньгах. Кроме того, мне предлагалось принять «сельскохозяйственный» отдел, который был на тот момент занят…. Но главным тут было другое.

Я в то время плотно занимался священными писаниями и уже во многое вник. Хоть и занимался этим после работы, но и работа урывками позволяла это, поскольку привлекался в основном по вызовам. А главное, прежняя работа не мешала мне много размышлять, анализировать, и голова для этого практически была свободна. А вот если бы я оказался в редакции на новой работе, то голова у меня была бы постоянно забита редакционными заданиями, работой над материалом, поэтому про изучение священных писаний пришлось бы забыть. Так что с моей стороны было ни да, ни нет.

А перед приглашением в редакцию, весной этого же 2000-го, я неожиданно решил позвонить Андрею Пучкову – и он так же неожиданно оказался на проводе, хотя это было редкостью, поскольку «он человек творческий». Я ему сказал про ураган, отчего он только рассмеялся и сказал, что ему звонил какой-то чудак, который сообщил, что именно он наслал этот ураган. А в августе произошла катастрофа «Курска», в неземном происхождении которой я уже просто не сомневался.

Но звонок к Андрею Пучкову меня обнадежил, и я задумал поехать в Москву и попытаться встретиться с ним. Один знакомый работал в Москве на стройке, где работал его сын прорабом, который приглашал туда. И через полгода это произошло.

В первой половине июня 2001г. я оказался в Москве, где мне предложили работу в 13-й поликлинике на Велозаводской.

Принимали на работу довольно, специфически: даже не поинтересовались трудовой книжкой, а просто направили на работу под руководством бригадира Валеры и мастера , который впоследствии выдавал деньги, без всяких ведомостей и расписок! Работал я с молодым парнем по имени Саша, который приехал вместе со мной. С ним мы поселились в коморке на месте своей работы в терапевтическом отделении 13-й поликлиники, где делали евроремонт освещения и электропроводки помещений. Работали без выходных и не нормировано. Можно иногда брать выходной для вылазки в город, что мы иногда делали вместе и поодиночке.

Москва больше разочаровала, чем обрадовала. Хотя я всегда приветствовал всякие дизайнерские новинки, которыми в избытке переполнилась внешняя сторона столицы, обильно замалевавшая себя прежнюю рекламными баннерами, мигающей световой иллюминацией, навязчиво понастроенными торговыми палатками и вклинившимися более серьезными постройками. Разочаровала, как некогда очаровавшая собой и своей недоступностью девушка, которую вдруг встретил — на панели, где деньги сделали её абсолютно доступной и вопрос был только в цене. Если раньше московская прописка была проблемой номер один, поскольку очень серьезно преграждала путь многим желающим. И прописка, надо заметить, была одной из основных гордостей москвичей, которая давала им ощущение превосходства над остальными жителями страны ( «я по национальности москвич»), как детей богатых родителей над бедными сверстниками, словно это их заслуга, а родители лишь приложение. Проблема прописки, надо полагать, существовала не только по тому, что здесь сосредоточилось все управление страной и по улицам, шарахая мигалками прохожих и проезжающий транспорт, нередко проносились вереницы «членовозов». Еще и потому, что Москва была превращена в продуктово-шмоточный оазис для утонувшей в талонах и тотальном дефиците остальной части ракетно -ядерной супердержавы. Поэтому столица тщательно профильтровывалась, а нарушителей могли отправить за 101-й километр. Но теперь все стали решать деньги, и недоступность Москвы стала продаваема. Есть деньги – покупай квартиру и Москва твоя, а «откуда деньги, Зин?» никто не поинтересуется. Поэтому Москва, заметно, заполнилась теми, кому удавалось и позволялось делать деньги еще со времен «развитого Социализма».

Работая на судах речного флота, часто бывал в Москве, и каждый раз, оказавшись в этом городе, ощущал какую-то приподнятость настроения ожиданием фейерверка разнообразия после скудного меню провинции. По улицам Москвы в то время можно было, не оглядываясь, ходить в любое время суток, поскольку город был объявлен городом «Высокой Коммунистической культуры», а потому я ни одной хулиганской сцены ни разу не видел, хотя приходилось бывать в питейных заведениях. В этом отношении Москва заметно отличалась от провинции, где драки случались часто, и без которых не обходился ни один праздник и разные питейные события.

Но более всего портила настроение регистрация, сделанная под видом борьбы с терроризмом, а в реальности приработком дежурившим сотрудникам ППС. И вот оказавших в гуще нынешнего «фейерверка», вертел головой не ради любования новшествами, а напряженно всматривался в прохожих, среди которых меня интересовала милицейская форма, которая волновала больше всего. И ППСники часто попадались за проверкой у кого-нибудь документов. Обычно проверяли молодых ребят из провинции, которых они без труда различали среди москвичей, и не пропускали кавказцев.

В связи с событиями на Кавказе, правительство Москвы ввело обязательную регистрацию в течение 3-х дней после прибытия, что на практике было нереально уложиться в этот срок. Единственным оправданием мог быть пассажирский билет, по дате которого прибыл в Москву. Поэтому многие прибывающие в Москву, даже в гости, в случае задержки, могли оказаться без регистрации, за что штрафовали. А уж типа нас с Сашей были поголовно без регистрации, потому что проживали вот так же, в каморках, поскольку на жилье уходила значительная часть заработка, что почти не оставалось смысла работать в Москве. Работодатели организовывали эти каморки и знали про регистрацию, потому что получали дешевую бесправную рабсилу. Попробуй возмутиться – милицию позовут и выпроводят со штрафом.

Но мне повезло, потому что отделался только минутами волнения, и ни разу не попался. А вот Саша пришел однажды расстроенный из-за того, что пришлось отстегнуть более сотни за проверку регистрации. И произошедшая год спустя трагедия в театре на Дубровке, словно явилась наказанием за ту бутафорскую, насквозь продажную якобы бдительность в борьбе с терроризмом, которую должна была решать обязательная регистрация приезжающих в Москву. Те, довольно частые, унизительно –демонстративные (москвичей не проверяли) картины проверок документов среди прохожих на улице, метро, вокзалах на самом деле не имели никакого отношения к противодействию терроризму, у которого с документами было все в порядке. А иначе как можно объяснить беспрепятственное перемещение по Москве огромной банды вооруженных террористов, приведшее к этой трагедии.

17 июня (как я тогда считал) была пятая годовщина со дня катастрофы парижского рейса. И я решил приступить к главной цели своего приезда: попытаться выйти на встречу с Андреем Пучковым. Поскольку он теперь был рядом и телефонная линия городская.

Удалось дозвониться с уличного таксофона, находившегося поблизости с поликлиникой. В трубке был женский голос, который сообщил мне, что и Андрей был рядом, но трубку брать не стал, а через неё предложил позвонить позднее, после девяти, когда закончится передача. Меня это обрадовало, в сознании замелькали картины предстоящего общения и возможного решения тех проблем, с которыми был до сих пор один на один. Хотя Сергей (сын моего приятеля посвященного в мои дела) говорил мне, что может все так и должно быть и ничего не нужно трогать. Но мне казалось, что я должен что-то делать, а иначе, зачем меня трогали вообще?

Телефон в терапевтическом отделении, в коморке которого я проживал, находился на втором этаже в стеклянной будке, обеспечивавшей некоторую шумоизоляцию от окружающих. И после работы, в назначенное время, я поднялся на второй этаж. По телефону звонили больные, а затем я остался один, трубка освободилась и я звоню.

В трубке снова женский голос:

— А Андрей ушел домой.

— Как это ушел?!

— Да, вот так вот. Взял – и ушёл!

В её ответе мне даже показалась ироничная издёвка.

От такого неожиданного поворота мне стало даже не по себе! Ведь Андрей фактически послал меня на…, вместо ожидаемого разговора. Все в одну секунду рухнуло! Оказался напрасным мой приезд, житье в коморке, непростая ситуация на работе, которой посвящалась большая часть времени суток, и все это ради одного, а в ответ – я оказался даже не достоин телефонного разговора! Выйдя из будки, от переполненных чувств, просто выкрикнул на весь коридор:

— Ну и пусть ликвидируют ваш канал на х..!!!

Хорошо, что в коридоре не оказалось никого в этот момент, а то я точно привлек бы к себе внимание.

Через некоторое время к нам в терапию зачем-то пришел Сергей. Встретив его, я рассказал ему о произошедшем и в конце добавил: «Думаю, что с каналом ТВ 6 должно что-то случиться. Может даже закроют его». На что Сергей только разрезал рот улыбкой, поскольку мои слова были слишком несерьезны для восприятия, и скорее похожи на забаву. И я говорил их, словно автоответчик, даже сам не особо веря в то, что озвучиваю. Уж, слишком велика инерция прошлого, даже после того, что со мной произошло.

Через некоторое время после этого решился на другой вариант. Пока нахожусь в Москве, то можно обратиться в ФСБ и рассказать всё, «как на духу».

Взяв отгул, отправился на Лубянку.

За массивной дверью очень известного всем здания на Лубянской площади меня встретил прапорщик, который направил в приемную ФСБ, которое находилось совсем недалеко и скромно спряталось в одном ряду с магазинами и прочими помещениями разного назначения. И внутри оказалось все также скромно, словно в заводском отделе кадров, а не в помещении, представлявшем очень грозную государственную структуру.

В приемной находился старший прапорщик, к которому я обратился.

— ФСБ?! – удивленно округлив глаза, громко, с ярко выраженным московским произношением, почти возмущенно отреагировал старший прапорщик, отчего мне стало несколько неловко, поскольку рядом были еще люди.- ФСБ — НЛО не занимается!

— А кто этим занимается?

— Ну, уфологии, — явно отфутболивая, подсказал представитель ФСБ,- Мы этим не занимаемся.

После этого некоторое время спустя, приехал в Храм Христа Спасителя, но двери в него оказались закрытыми. Посидев на лавочке некоторое время, понаблюдал, как одна за другой, исключительно иномарки, ныряли в гараж, находившийся ниже нулевого уровня Храма. Затем ушел, по пути встретив иномарку с открытой дверью, держась рукой за которую стоял священник в рясе, беседовал с какой-то женщиной. Хотел подойти к нему, но вспомнил такую же попытку в соборе Ростова-на-Дону, где молодой служка начал жалеть меня, что я попал под влияние бесов, что мне необходимо записаться на исповедь и исповедоваться…. Церковь ожидает второе Пришествие Сына Человеческого «на облаках небесных, с силою и славою великою», а во всех остальных вариантах она видит пришествие Антихриста, который «в храме Божием воссядет как Бог, выдавая себя за Бога». Впрочем, это понимание мне пришло еще дома, после общения с местным настоятелем, отцом Борисом.

А тем временем июль начался с авиакатастрофы под Иркутском, где 3 июля при заходе на посадку разбился ТУ-154, потом грузовой Ил-76. Об этих катастрофах я узнавал только по радио, поскольку телевизора у нас не было, а работы в то время было много, поэтому я никуда не ходил. Но вот катастрофу 17 июля удалось увидеть по телевизору, где хорошо было видно как истребитель, которым управлял: «Тимур Апакидзе, выполнив все фигуры высшего пилотажа, заходил на посадку, когда его самолет, находившийся в 3-х км от взлетно-посадочной полосы, стал неожиданно резко снижаться. Летчик доложил о том, что «самолет повел себя неустойчиво» на пункт управления полетами, откуда ему поступила команда катапультироваться. (Согласно инструкции Минобороны, летчик, пилотирующий самолет, имеет право покинуть его даже при частичном отказе управления машиной без уведомления контрольно-диспетчерского пункта.) Тем не менее, генерал Апакидзе оставался в пилотской кабине до момента удара самолета о землю и его взрыва, хотя истребитель Су-33, являющийся палубным вариантом Су-27, позволяет летчику катапультироваться практически с земли. Самолет упал на нежилые хозяйственные постройки на окраине деревни Черепягино и загорелся».

Я только не понимаю, почему написано: «стал неожиданно резко снижаться», хотя хорошо было видно, что самолет заходил на посадку, плавно снижался и в конце был виден взрыв, который словно был целью этого снижения. И что бы там ни говорили, авария была очень странной, во всяком случае, пилот не должен был погибнуть в такой ситуации, тем более такой опытный.

Я продолжал по инерции работать и дальнейшего смысла в этом не видел, поскольку ни одной цели достичь не удалось, а денежные перспективы тоже были очень скудными, поскольку хозяева платили крохи за ту ненормированную работу, которую приходилось выполнять, проживая в бомжовских условиях. Дома зарплата была несколько меньше, но не настолько, чтобы менять правовые гарантии, цивилизованный быт на ситуацию нелегального раба с полускотским бытом, где горячий душ был за счастье, которое изредка выделяли дежурившие медсестры. А тут еще унижающее ощущение лица без прописки, которое заставляет постоянно пребывать в напряжении, при нахождении в городе, являющемся столицей твоего государства, в котором ты оказываешься чужой, неполноценный. А уходить на квартиру, делать прописку, значит, просто работать на проживание в Москве, поскольку домой нечего будет везти. Может, у кого-то было иначе, но у меня было именно так на тот момент. Тем более хозяева часто кидали на деньгах, поскольку в то время это было очень легко для них. Поэтому у меня все больше нарастало желание: покинуть столицу, и ситуация для этого напросилась сама, и думаю, не случайно.

Шел евроремонт в терапевтическом отделении и начинался он с демонтажа старой проводки, которая была проложена в алюминиевых желобах, которые для новой проводки были не нужны. Как цветной металл они заинтересовали ребят-строителей, которые вместе с нами производили этот ремонт в соответствии со своей специализаций, и проживали в других комнатах. Вот они начали потихоньку относить и сдавать эти желоба в пунк приема цветных металлов, а денежки конвертировать в литры и закуску. Особенно усердствовал один из них украинец, который, в конце концов, попался, поскольку полез на верхние этажи, где еще не начали демонтаж, а всё уже успели сдать и «конвертировать». Именно этому украинцу особо припекло желание «продолжения банкета». Это возмутило начальство поликлиники, украинца выгнали, хотя он был хороший специалист по кладке каминов и мастер его не раз направлял на такие спецзадания, а остальных надлежало выселить. Выселить, значит, нужно уходить на квартиру, которая требовала значительную часть заработка, и оставались деньги, которые можно заработать и дома.

И тут, надо сказать, я поступил предусмотрительно. Когда уезжал в Москву, то не стал рассчитываться, а оформил очередной отпуск. В начале июля позвонил на работу, попросил энергетика, чтобы мне оформили еще отпуск за свой счет, поскольку после истории с Андреем Пучковым у меня исчезла уверенность в дальнейшей целесообразности нахождения в Москве. И тут стоит сказать еще об одной истории произошедшей в самом начале моего приезда в Москву.

С самого начала, как я уже говорил, мы с Сашей были прикреплены к электрику Валеры. Он был местным, приезжал на работу на своей машине и был опытным работником в строительном монтаже. Саша тоже имел опыт и разряд монтажника осветительных приборов. Я до этого имел иную специфику – флотскую, заводского оборудования, которая несколько отличалась от стройки, на которой никогда не работал, а потому необходимо было еще осваиваться. И тут я оказался лишним, поскольку у Валеры выбор, разумеется, пал на молодого, более шустрого имеющего знание и опыт в конкретной специфике Сашу, а меня даже нужно было учить ставить розетки, выключатели в стены. И Валера начал постепенно выживать меня с целью отправки домой. Но тут произошло неожиданное. Валера вдруг перестал показываться на работе. Как потом выяснилось, у него возникли недоразумения по зарплате, которые привели к конфликту с начальством, которое его в итоге выгнало, а я остался на своем месте. Получилось так, что он собрался выгнать меня и имел для этого все преимущества, но в итоге вылетел сам…. За моей спиной оказалась гораздо более Могущественная Поддержка, у Которой никакой Валера не мог путаться под ногами. Позднее мне ребята рассказывали, что Валера опять туда пришел после моего ухода, чего-то там ныл в мой адрес, но это обычное явление.

Кроме этого, заведующая терапевтическим отделением производила съемку видеокамерой нас – осуществлявших ремонт и в кадр я тоже попал.

В сложившейся ситуации с выселением мастер мне предложил общежитие, но я знаю, что это такое еще с пятнадцати лет, поэтому в 50, возвращаться в юность, ради чего? И я тихонько распрощался с Москвой.

Дома все стало на свои места после столь необычно проведенного «отпуска», но новый вопрос, на сей раз с телевизионным каналом ТВ 6, снова повис и ждал своего ответа и время шло….

А тем временем 11 сентября содрогнуло мир необычной катастрофой. После первого самолета, врезавшегося в Северную Башню, весь мир в прямом эфире наблюдает как второй «Боинг767» врезается в Южную Башню ВТЦ. Отчетливо видно, как авиалайнер, без малейшей задержки, проникает в здание, словно это нарисованный лучами лазерного шоу образ небоскреба! И я так и подумал вначале, что там были стеклянные витражи. Но когда позднее узнал, что колонны внешнего периметра были стальные, с толщиной стенок 2, 5 дюйма (6,35см), то сразу стало ясно, что реальный алюминиевый Боинг должен был расплющиться, а обломки упасть с наружной стороны. Но он пробил небоскреб – насквозь! Это было реальное чудо в прямом эфире! Официальное утверждение, совсем не вписывалось ни в какие логические рамки, но это станет известно потом, а поначалу махина индустрии мировых СМИ методично вколачивала в умы сотен миллионов обывателей, что теракт совершили арабские террористы. И надо отметить мощь индустрии мировых СМИ успешно проделала свою работу: до сих пор в мире основной версией считается атака арабских террористов-смертников на небоскребы ВТЦ и здание Пентагона 11 сентября 2001 года. Причем эта версия не подвергается сомнению на самом высшем уровне во всех странах мира. Сговор в этом вопросе – очевиден. Следовательно, это представляет международную необходимость. И как мне удалось убедиться, подавляющая часть общества самостоятельно, аналитически мыслить не может, а потому предпочитает присоединяться к мнению подаваемому «умным и образованным» СМИ, которое при необходимости может воспользоваться этим доверием. Большинство ведь не станет интересоваться толщиной стенок колонн внешнего периметра Башен ВТЦ, поскольку зациклено непосредственно на том, что лично происходит рядом с ними, с соседями, работой, дачей, ценами, покупками, рыбалкой и переводить стрелки внимания на разбор деталей катастрофы, если это не коснется лично, будет попросту лень.

Вслед за этой была катастрофа ТУ-154 над Черным морем 4 октября 2001 года. Выпущенная зенитно-ракетным комплексом С-200 во время учебных стрельб в Крыму, украинская ракета, после промаха по мишени, вместо того, чтобы отправиться на самоликвидацию, продолжила самостоятельный полет целых 250 км и забралась при этом на высоту 11 км, где в это время летел ТУ-154 рейс Тель-Авив — Новосибирск и, приблизившись к нему на расстояние в 15 метров, произошел подрыв БЧ ракеты! Это было явное чудо, хотя специалисты утверждают, что произошел «самозахват цели », поскольку ракета управлялась головкой самонаведения. Но ведь после того, как была выключена оператором «подсветка целенаводчик», никакого управляемого полета не могло быть, поскольку выключался передатчик, обеспечивающий отраженный сигнал от цели. Без отраженного сигнала никакого наведения на цель ракеты не могло быть и должна в схеме поступить команда: «максимально вверх», то есть на самоликвидацию. Тем более что с отраженным сигналом сопряжен радиовзрыватель ракеты, а, значит, не должен был сработать радиовзрыватель даже в случае, если ракета случайно оказалась возле самолета. Не случайно украинская сторона не признавала своей вины, поскольку её действительно не было, а произошло невероятное, противоречащее всякому здравому смыслу!

И вот пришел 2002 год, а с ним и наступила развязка в истории телевизионного канала ТВ-6. В полночь с 21 на 22 января ТВ-6 был отключен из эфира по финансовой причине! Это для многих оказалось совершенно неожиданно, а потому очень многие посчитали, что за финансовой причиной скрывалось устранение неугодных, которые во главе с Шендеровичем были весьма язвительны в своих комментариях на действия властей.

Я помню, как по телевидению показывали интервью Эдуарда Сагалаева – основателя 6-й кнопки, которое я очень внимательно смотрел: «Это ошибка правительства», — твердил он с совершенно подавленным и растерянным лицом.

Выражал искреннее недоумение и В.В. Путин, который уверял, что никому это не нужно было, и правительство тут не при чем.

А вот что сказали СМИ: «Близящаяся к концу история телеканала ТВ-6 как нельзя лучше показала, что судебная власть в России точно такой же исполнитель воли Кремля как генпрокуратура, налоговая полиция и обе палаты парламента. Другого объяснения, почему нелепая, грубо проведенная и совершенно невыгодная некоммерческому пенсионному фонду «ЛУКОЙЛ-Гарант» операция по закрытию телеканала ТВ-6 завершилась успехом, просто не существует». LENTA.RU

И только ваш покорный слуга знал тайну «другого объяснения», которая подсказывает, что ликвидация произошла фактически случайно, без какого-то подготовленного умысла. Хотя внешне все выглядит вполне объяснимо: прикрыто соответствующими документами, но… не было серьезных официальных причин для ликвидации ТВ-6, что подтверждал своим недоумением сам президент. Хотя мой вывод тоже носит поверхностный характер, поскольку в планы Высших Сил не посвящен.

Это событие подтолкнуло меня на решение: рассказать на местной телестудии о контактном приключении и поговорить о НЛО, раскрыть истинную природу этого явления. И я начал переговоры с Олей Пятибратовой – телеведущей этой программы. Она была согласна. Дал ей прочесть свои записки о том, что со мной произошло в феврале 1995 года. На неё это произвело очень сильное впечатление, но её позиция оказалась нейтральной. Её постоянно загружали дела студии, поэтому реализация моего предложения постоянно откладывалась… до марта.

А тем временем, после ликвидации телеканала ТВ-6, был назначен тендер, который должен был определить нового хозяина 6-й кнопки. В эту борьбу включился и прежний коллектив, но с новым названием «ТВС».

И вот 11 марта я пришел в студию для очередной беседы с Олей о деталях предстоящей передачи, сценарий и текст которой у меня был готов. Она сказала, что позвонит мне 25 марта и скажет точную дату съемки: 26 или 27 марта (проблема была с камерой и пр.), а выход материала в эфир планировала на 28 марта. Во время этой беседы я сказал ей, что мне жаль коллектив бывшего канала ТВ-6, и я бы желал, чтобы они продолжили работать в прежнем качестве. Подошло 25 марта и вечером Оля мне по телефону сообщает, что их студию в связи с какими-то документальными неурядицами закрывают и отправляют на месяц в отпуск, так что съемку придется отложить. Но за месяцем последовал еще и еще…. Оказалось, что у студии не было лицензии, чем и воспользовался конкурент, натравив соответствующую комиссию, но об этом стало известно позднее, и сегодня только торчит антенна над крышей, как стела памятника бывшему местному телеканалу, который после того так и не открылся.

А 27 марта, как известно, коллектив телеканала ТВС с перевесом в два голоса выигрывает тендер и вновь становится обладателем 6-й кнопки.

Таким образом, версия о мести или ошибке правительства сама собой отпала. Если у правительства хватило решительности отключить телеканал из эфира, то никакого тендера бывший коллектив ТВ-6, разумеется, не выиграл бы, если бы это на самом деле была бы месть.

Когда начались вещания телеканала ТВС, то мне снова захотелось пообщаться с Андреем Пучковым, но передачи «Катастрофы недели» в репертуаре ТВС не оказалось, как и самого Пучкова. А мне хотелось рассказать ему о том, как он устроил катастрофу своему телеканалу.

Летом или осенью 2002 года к моей соседке по даче приехал сын, почти мой одногодок Матвеев Сергей. Он жил в Москве и на тот момент работал в газете «Русский вестник» администратором. Мы с ним до этого уже общались, и я пытался ему рассказывать о том, что со мной произошло на Севере. Он меня слушал, но относился к этому с хорошо замаскированным недоверием. На сей раз я ему рассказал про ТВ-6. На него это произвело впечатление, поскольку, как и все сотрудники этой газеты, он неприязненно относился к ТВС. Сергей сожалел о том, что я проявил снисхождение к этому телеканалу «избранного народа» и на прощание сказал мне, что раз я обладаю такими возможностями, то попросил, еще раз ликвидировать этот канал. Вначале я начал возражать ему, отговаривать, но он не отказывался от своей просьбы.

Таким образом, мне был брошен вызов, хотя сам я к ТВС ничего не имел против, и даже с интересом смотрел некоторые передачи («В нашу гавань заходили корабли») этого телеканала. Получилось так, что вызов был брошен не только мне, но и Высшей Силе, у Которой появилась возможность намекнуть о Себе и, пожалуй, это явилось основным, что толкнуло меня на этот шаг. Но Сергею я тогда не дал никакого ответа, поскольку это очень интимный вопрос и вслух обещать было бы слишком нагло с моей стороны, ибо Высшая Сила превращалась бы в этом случае, в подобие «щучьего веленья».

Первый раз я сделал обращение сразу после отъезда Сергея. При этом было даже некоторое сомнение: ведь я действовал по чужой просьбе, на которую могли и не откликнуться. Опираясь на опыт предыдущего отключения, ждал, что это должно произойти через семь месяцев, но ожидания оказались напрасны. Я начал впадать в уныние, но сделал новые обращения.

И вот, в полночь с 21 на 22 июня 2003 года телеканал ТВС был выключен из эфира и полностью ликвидирован!

Опять все прикрыто финансовыми проблемами, к которым присоединились и другие и все выглядит вполне по земному. Высшая Сила умеет «прятать концы». Но обратите внимание: ТВ-6 отключен в полночь с 21 на 22 января, а ТВС в полночь с 21 на 22 июня – известные даты! Да и ураган в Москве примерно в это же время происходил. Но только хватит с меня и этих просьб! Да и не могут они быть системой, а выполнены, судя по всему, в качестве показательных.

И в заключение этого не придуманного рассказа, хочу сказать, что я только раскрыл тайну висевшую грузом на душе все эти годы, и при этом не хочу навязываться с какими-то выводами, а пусть это делают те, кто познакомится с этой историей. А если есть сомнения в правдивости, то для этого имеются все возможности для проверки, поэтому я был так подробен в изложении этой истории, не забыв про имена участников.