Сенсационные и другие любопытные материалы

Любимые анекдоты

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Анекдоты про Чапаева хорошо известны были в шестидесятые годы прошлого века, и старшее поколение их должно помнить, но вот молодым они могут быть и неизвестны. До меня они дошли в скелетном варианте, поэтому я решил их немножечко художественно нарастить. Разумеется, эта страничка одним Чапаевым не обойдётся и будет, по мере поступления материала, пополняться.

Петька лазает по крыше здания штаба. Выйдя из здания, и, увидев Петьку, Василь Иванович полюбопытствовал:

— Петь, а, Петь. Ты что там делаешь?-Антенну натягиваю, Василь Иваныч, — не отрываясь от своего занятия, пояснил Петька.

-Ну и имена пошли!..- брезгливо сплюнул Василий Иванович и отправился по своим делам.

Возвратился Василий Иванович из штаба. Будучи в штабе, ему довелось быть участником беседы на тему Великой Французской революции. Вернее, он оказался слушателем беседы бывших царских офицеров – людей, в отличие от него, грамотных, подробно знакомых с историческими тонкостями тех событий. Нахватавшись, он решил блеснуть перед Петькой неожиданно свалившейся на него исторической эрудицией.

— Петь, а, Петь? — толкнув Петьку в плечо, и величественно подбоченясь, обратился Василий Иванович. – Вот скажи мне: кто Бастилию брал?

— Да ты что, Василь Иваныч? – возмущённо округлив глаза, бурно возмутился Петька. – Как кто, что, где украдёт – так сразу на меня думаешь!

Возвращается Петька из штаба армии, куда посылал его Василий Иванович с донесением.

— Ну, что там сказали о моём донесении? – пожимая Петьке руку, задал вопрос Василий Иванович.

— Да ничего особенного,- констатировал Петька. – Только тебя там как-то интересно назвали. Точно не помню. Я первый раз это слово слышал. Но что-то похожее на птицу.

— Орлом, — подсказал Василий Иванович, и глаза его гордо блеснули.- Да нет, Василь Иваныч.

— Соколом, — переполняя блеском гордости глаза, снова подсказал Василий Иванович.

— Да нет, Василь Иваныч, — снова разочаровал своего командира Петька.- Та, что долбит.

— Дятлом?! – сменив гордость, на округлённые удивлением глаза, поразился Василий Иванович.

— Во, во. Точно, Василь Иваныч, – ткнув пальцем в грудь командира, обрадовался Петька. – Долбоё…м!

Едут Петька с Василием Ивановичем на лошадях и беседуют на отвлечённые темы. На пути им попадается лужа. Указывая плёткой в сторону лужи, Петька обращается к Василию Ивановичу:

— Василь Иваныч, вот ты у нас крепкий на выпивку. А вот если бы тебе предложили вот такую лужу водки, то выпил бы?

— Выпил бы,- небрежно отмахнулся Василий Иванович.- А вон энтим леском озеро, знаю,- кивнул Василий Иванович.

— Во ежели такое бы такое озеро водки, — продолжал приставать Петька, — выпил бы?

— Выпил,- не задумываясь, ответил Василий Иванович.

— А вот ежели, как река Урал, было бы водки, — вошедший в азарт продолжал Петька.

— Ну, ежели постараться, — слегка задумался Василий Иванович, — то выпил бы.

— А вот ежели бы водки было, как Каспийское море, — раскрывая рот от удивления, снова задал вопрос Петька, — выпил бы, Василь Иваныч?

— Пожалуй, выпил, — подумав некоторое время, ответил Василий Иванович.- А Тихий океан водки, куды мы белых собираемся выкинуть, — с изумлением в глазах задал вопрос Петька, — выпил бы, Василь Иваныч?!

Помолчав какое-то время, отрицательно качая головой, Василий Иванович ответил:

— Нет, Петя, наверное, не выпил бы.

— Почему, — разочарованно протянул Петька.

— По качану! Огурцов не хватит!

Сидят возле костра Василий Иванович с Петькой и ведут беседу на самые различные темы.

— Вот, скажи, Василь Иваныч, — обратился с вопросом Петька, — вот ты лихо командуешь дивизией. А вот, ежели б тебе армию доверили, то смог бы ею командовать? – закончил свой вопрос ординарец и вопросительно посмотрел на командира.

— Конечно, смог! — небрежно бросил Василий Иванович.- А фронтом? – не унимался Петька.

— Смог, — твёрдо ответил Василий Иванович.

— А вот в мировом масштабе, всеми армиями мира, скомандовал бы, Василь Иваныч? – прищурившись, с нескрываемым провокационным блеском в глазах спросил Петька.

Подумав некоторое время, качая отрицательно головой, Василий Иванович отвечает:

— Нет. Не смог бы.

— Почему? – полюбопытствовал Петька.

— Языков не знаю. А главное – ихнево мата.

Чапаевская дивизия на марше. Во главе колонны, на конях, Василий Иванович со своим ординарцем Петькой.

Петька поворачивает голову назад – и вдруг, как закричит: « Василий Иванович, белые сзади!»

Приподнявшись в стременах, и, выжимая из голосовых связок максимум децибелов, Василий Иванович заорал: «Впе-рёд, товарищи!». Крепко перетянутый плёткой вороной, с места понёсся в галоп, увлекая за собой остальное войско.

Догнав своего командира, Петька кричит ему:- Василь Иваныч, мы же отступаем!

— Ты, Петька, ни чирта, не смыслишь в тактике, — заорал в ответ Василий Иванович, ещё сильнее подстегнув вороного. – Земля круглая – в тыл зайдём!

Рано утром приходит Петька к Василию Ивановичу и пытается его разбудить, что оказалось совсем непросто. Дело в том, что до глубокой ночи Чапаев участвовал в крепкой попойке, поэтому только пульс и храп выдавали в нём признаки жизни. Наконец, Петьке повезло, и Василий Иванович с большим трудом оторвал от подушки взлохмаченную голову, и мутными глазами уставился на Петьку, словно пытался понять: это реальность или продолжение сна.

— Василий Иванович, тебя в штаб срочно зовут. Там разведчики белого привезли, — сообщил Петька, продолжая тормошить командира.- Сколько ящиков?

Провалившись на экзаменах в академию, Василий Иванович возвратился в свою дивизию. Расстроенного, с понурой головой его встречает Петька.

— Что ж такое, а, Василий Иванович? – начал расспрашивать и одновременно успокаивать командира Петька, — ты ж у нас граматный, читать и считать аж до тыщи можешь?

— Да, понимаешь, Петя, — начал оправдываться Василий Иванович, — мочу – сдал, кал – сдал, а вот на математике – завалился!

— Ну и что же там такое у тебя спрашивали? – поинтересовался Петька.

— Задають мне вопрос: «сколько будить: одна вторая, и одна вторая»? – раздосадованный и одновременно огорчённый начал своё разъяснение Василий Иванович, — Вот нутром чую – литра! А вот арихмитически выразить – не могу! – ударив, ладонь о ладонь подвёл итог Василий Ивановович.

Попали Василий Иванович с Петькой к белым в плен и их заперли в сарае одного из крестьянских дворов.

— Слушай, Петька, давай думать: как отсюда тикануть, — расхаживая по сараю, предложил идею Василий Иванович.

— Глянь, Василь Иваныч, шкура коровья, видать хозяин только что зарезал, — словно не услышав предложения командира, заговорил Петька указывая на лежащую в стороне коровью шкуру, — эх, мисца бы сейчас…

— Во, Петька, — идея!- заиграв весёлыми огоньками в глазах, улыбаясь, подошёл к шкуре Василий Иванович.

— Ты, что, Василь Иваныч, шкуру жрать собрался? – насторожился Петька.

— Да нет, пожрём потом. Как отсюда выберемся, — продолжал загадочно и весело улыбаться Василий Иванович.

— И как же ты собрался выбираться? – и глаза его загорелись надеждой и любопытством.

— А вот с помощью вот этой шкуры, — указывая пальцем на шкуру, ответил Василий Иванович.

— Это же шкура, а не ковёр-самолёт, — разочарованно напомнил Петька.

— Помнишь, как однажды, красноармейцы концерт устроили с коровьей шкурой?

— А-а. Это когда оба согнулись буквой «Г», стали друг за дружкой, натянули на себя шкуру, передний надел голову и получилась, прямо, настоящая корова. Что они тогда вытворяли! – заулыбался Петька окунувшись в воспоминания. И тут его глаза заблестели догадкой.- Кажется, до меня доходит…. Ты решил обдурить белых таким же Макаром!

— Точно. Молодец! – похвалил Василий Иванович.

И они приступили к сотворению коровы. Петька одел голову коровы и составил переднюю часть коровы, а Василий Иванович, пристроившись сзади, составил заднюю часть коровы. После того, как обтянулись шкурой, получилась, прямо-таки, настоящая корова.

Заходят в сарай белые. « Вот, чёрт, сбегли!» — не увидев Василия Ивановича с Петькой, раздосадовано заключили белые. И тут они увидели корову. «Бедненькая. Наверное, давно не пила и не ела»,- начал жалеть «корову» один из них. – «Надо б, подсобить бурёнке», — сказав это, он ушёл.

Через некоторое время белогвардеец возвращается и приносит с собой ведро воды, которое поставил перед носом коровы.

Стоя под шкурой, согнувшись буквой «Г», упираясь головой в зад Петьки, Василий Иванович шепчет: « Пей, Петька, – убьють!» — и для убедительности ущипнул Петьку за ягодицу.

Весь, напрягаясь, и пересиливая себя, Петька с огромным трудом одолевает ведро воды.

Но ведро сменила охапка сена, и пытка приобрела новый виток. И снова шепчет, Василий Иванович и щиплет, на сей раз, обе ягодицы. И снова Петьке, в тяжелейшей борьбе с подступающей тошнотой, удалось поглотить охапку сена!

Обессиливший от такой неимоверно изнурительной трапезы, Петька поворачивает свою коровью голову и тихонько шепчет, находящемуся под шкурой, ничего не видящему вокруг, Василию Ивановичу: «Василь Иваныч, быка ведут! Теперь твоя очередь!..»В СССР широко отмечалось 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Не обошёл стороной это событие и подпольный юмор.
Объявление.
К 100-летию со дня рождения выдающегося деятеля мирового пролетариата выпущена 3-х спальная кровать «Ленин с нами», а также духи «Запахи Ильича».Утром, после крепкой пьянки, весь опухший и трясущийся, нуждающийся в срочном «лечении», встречает Ленин Дзержинского и обращается к нему:
— Феликс Эдмундович, по рублю?
— Владимир Ильич, у нас что, денег нет? Давайте по трояку, — удивленно среагировал Дзержинский.
— Нет, батенька, нет, — решительно запротестовал отмахиваясь руками Ильич. — Мы вчера со Свердловым врезали по трояку. Так я таку-ю х…ню с броневика толкнул!Октябрь 1941-го. На Западном фронте катастрофическое положение, и казалось, что участь Москвы решена. Сталин вызывает Жукова и, попыхивая трубкой, спрашивает:
— Товарищ, Жюков, ви когда собираетесь наступать?
-Да вы что, товарищ Сталин, о каком наступлении может быть речь?! — нескрывая возмущения среагировал на вопрос Жуков.- У нас сейчас может быть только одна задача — остановить противника.
-Я вас спрашиваю: ви когда собираетесь наступать, — словно не услышав ответа продолжал настаивать Сталин.
— Есть, товарищ Сталин, — ответил Жуков, поняв бессмысленность своих возражений.
— Виполняйте.
Выходя из кабинета, разозлённый Жуков выругался: «Усатый идиот».
Исполнявший обязанность ординарца капитан, услышав это, вернулся в кабинет и сообщил Сталину:
-Товарищ Сталин, Жуков, когда выходил из кабинета, то сказал: «Усатый идиот».
— Позовите его обратно, — приказал ординарцу Сталин.
Жуков вернулся и Сталин задаёт ему вопрос:
— Товарищ Жюков, ви когда виходили из моего кабинета, то что говорили?
— Усатый идиот, товарищ Сталин.
— Ви кого имели в виду, товарищ Жюков?
— Адольфа Гитлера, товарищ Сталин, — выкрутился Жуков, раскусивший ситуацию.
Указывая трубкой в сторону капитана, Сталин спрашивает:
— А ви кого имели в виду, товарищ капитан?..

Пошёл Брежнев на охоту — и пропал! Естественно. всё КГБ всполошилось, всех и вся на уши поставило. Согнали всех обитателей леса и начали допрос с самых вероятных:
— Лев, ты?
— Да вы что? Я антилоп предпочитаю, — отмахнулся царь зверей, и, сморщившись добавил: — Меня бы от него, наверное, вырвало.
— Косолапый, ты?

— Да на что он мне сдался, — уверенно отрицал медведь, — я предпочитаю мёд и малину. Вот ежели б зимой… может с голодухи и позарился…
И тут внимание кэгэбэшника привлёк трясущийся заяц, которого он тут же схватил за уши и грозно потребовал:

— А ну, косой, говори, что знаешь? А то через пару часов будем из тебя шулюм обедать!

-А, а, а вы волка спросите, — заикаясь стал отвечать трясущийся заяц, — а то он вторую неделю орденами и медалями серет.

Встречает отец сына, находившегося в расстроенном состоянии, и спрашивает:
— Что с тобой, сынок?
— Папа, ты учил меня говорить правду?
— Да. Сынок, — весь сосредоточившись подтвердил отец, — а в чём дело?
— Девушка от меня ушла из-за правды, — с горечью сообщил сын.

— А ну-ка, давай, по порядку, — предложил отец настроенный на подробный анализ.
Она меня спрашивает: «У тебя есть красный пиджак?» Я отвечаю: «Нет». — » А «мерседес» — есть?» Я ответил: «Нет» — «А двухэтажная дача есть?» Я ответил: «Нет». Услышав это, она ушла.
— Да, сынок, невесёлая ситуация, — начал рассуждать отец, — ну, красный пиджак мы могли бы взять у нашего камердинера. Могли бы продать наш «Бьюик» и купить этот паршивый «Мерседес». Но из-за какой-то дуры сносить два этажа нашей дачи?!

Читая Солженицина

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Недавно в «Комсомольской правде» и «Литературной газете» вышла брошюра А. И. Солженицина «Как нам обустроить Россию».
То, о чём вел речь в своей брошюре автор, остро волнует общественность нашей страны. Мы похожи на того богатыря перед камнем: «налево пойдешь… направо пойдёшь…». Затруднения вызваны тем, что мы долго и упрямо шли «верной дорогой», ведомые сусаниными от политики и экономики, а оракулы, способные заглянуть на двадцать лет вперёд, сейчас, похоже перевелись.
Александр Исаевич ничего не навязывает, а только лишь предлагает свои «посильные соображения». С первых же строк ощущается большая сила «посильных соображений», хоти и чувствуется горький осадок в сознании автора от потоков лжи, организованной травли в семидесятые годы, когда Солженицина депортировали за рубеж. Его обвиняли в клевете на советский строй слесари и доярки, председатели колхозов и всевозможные коллективы, не прочитавшие ни одной строчки его произведений, не говоря уже о послушных средствах массовой информации. С вершин теперешнего времени можно — по достоинству оценить тогдашний театр марионеток, сценой для которого была вся страна. Тем более, что сейчас Солженицин признан великим русским писателем.
Разумеется, не всем и не всё понравится в этой брошюре, но таков Солженицин: беспощадный в своей неугодливости. От его пера достаётся и царям, и временному правительству, и современным демократам и даже перед Западом он не снимет шляпу. Солженицин в борьбе за истину не берёт себе в союзники никого, кроме логики и собственной совести.
Естественно, я не собираюсь давать полный анализ брошюры, ибо для этого слишком слабо вооружён. Я бы хотел выделить важные, на мой взгляд, мысли, наиболее актуальные для сегодняшнего дня.
Сейчас, когда открыты шлюзы демократии и гласности, на политическую сцену страны хлынули самые различные политические течения, в возрождения некоторых из них даже трудно поверить. Кто бы мог подумать, что в нашем сознании, столько лет трамбуемом «идеями Октября», могут вновь дать ростки идеи монархизма, анархизма, кадетства…. Каких только партий не наплодило и продолжает плодить наше общество с демократической «голодухи»!
Мы сейчас похожи на того пса, который долго сидел на цепи, и которого спустили с неё. И вот он какое-то время много и бестолково бегает (ой, не наломать бы дров в этот период). Каждая из партий считает, что её программа – самый идеальный вариант постройки счастья народа. Но ведь идеалы коммунизма в теории тоже прекрасны! Все партии наперебой бранят прошлое, да настоящее. Как подсказывает Солженицин, опираясь на нашу историю: «Наши несравненные в 1916 году критики государственной системы через несколько месяцев, получив власть, оказались совсем не готовы и всё загубили. Не из чего не следует, что новоприходящие теперь руководители окажутся сразу трезвы и прозорливы».

Умение критиковать – ещё не означает умение сделать лучше.

Если положить руку на сердце, то можно прийти к выводу, что у нас фактически сохранилась психология мышления периода монархизма. Вот мы говорим: при Сталине, при Брежневе, при Хрущёве, при Горбачёве, при Андропове… Мы привыкли к тому, чтобы все надежды и разочарования концентрировать в одном лице, которое главенствует над нами. Тоталитарная система фактически бережно сохранила монархизм, приучила к подачкам сверху. Благодаря многолетней системе распределительной экономики, мифического равенства у нас выработалась острая зависть друг к другу. Если американец, увидев богато одетого человека, говорит: «Мне нужно побольше вкалывать и крутиться», у нас мечтают: «как бы эту сволочь посадить». Отсюда нетерпимость, нежелание слушать никого, кроме самого себя, отсутствие культуры дискуссии, столь необходимой для многопартийной системы. Зачастую нами правят эмоции и не отступают даже тогда, когда проиграно сражение, а в результате страдает истина.
Интересно разъясняет суть многопартийности Солженицин: «Партия – значит часть. Разделиться нам на партии – значит разделиться на части…. Каждая партия старается прежде всего не для всей нации, а для себя и своих. …Партийная борьба заменяет, где уж там поиск истины – она ведётся за партийный престиж и отвоевание кусков исполнительной власти…».
И вот какой выход, по мнению Солженицина: «Власть – это заповедное служение и не может быть предметом конкуренции партий».
Эрудиция, компетентность, порядочность, честность – неужели этим человеческим качествам нужны ещё какие-то партийные хомуты?
А вот эти слова Солженицина, думаю, должны послужить нам маяком при переделке нашей жизни: «При сильной центральной власти расширять права местной жизни….
Разумное и справедливое построение государственной жизни – задача высокой трудности и может быть достигнута только очень постепенно, рядом последовательных приближений и нащупывний».

«Звезда Придонья» 27 октября 1990 года.

P.S. Очень жаль, что не прислушались к Александру Исаевичу. А вот Китай «при сильной центральной власти», которая была и у нас, по темпам экономического развития сейчас идёт «впереди планеты всей». «А наши несравненные… критики государственной системы…, получив власть, оказались совсем не готовы к ней» и чуть «всё» не «загубили». Не зря и Достоевский предупреждал, что Россию погубит «проклятый либерал». Должен признаться, что я тоже долго поддерживал либералов-западников. Но, как показала жизнь, что все эти либералы, демократы, правозащитники на самом деле – обслуживающий персонал американских интересов в нашей стране. Зря денег Конгресс США не выделяет. Но пока я особо высказываться не буду, а отложу на возможное будущее

Колобок в новой вариации

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

1 комментарий »

Впервые этой щекотливой, а для кого-то из усть-дончан или гостей райцентра даже болезненной темы публично коснулись пять лет назад. «Звезда Придонья» опубликовала мою сатирическую заметку, в которой я, стыдливо скрывшись под псевдонимом В. Карасикян, писал:
«Даже сугубо критически настроенный усть-дончанин не станет отрицать, что в последние годы наш поселковый рынок заметно похорошел. Магазины перебрались в добротные кирпичные здания, витрины украсила броская реклама. Рядом с новым открытым павильоном вырос крытый, теперь даже в лютый мороз можно торговать овощами и фруктами.
Но есть на территории рынка сооружение, которое хоть и не имеет прямого отношения к торговому процессу, но в людных местах необходимо. Зодчие, возводившие его, обошлись без проектов, без техники и сложных материалов. Топор да пила, полкуба досок и сотня гвоздей – вот и всё. Впрочем. Извиняюсь, ещё нужны были лопаты…»

Как уже смекнул или вспомнил догадливый читатель, речь шла о предмете, требующем от автора особой деликатности и чрезвычайной аккуратности в подборе слов, чтобы, не дай Бог, не задеть чьё-то целомудрие. Тема, за которую я рискнул тогда взяться, находилась ещё за пределами гласности, хотя дефицит демократии тут ни при чём.
Прошло пять лет, и, увы, ничего у предмета не изменилось. И теперь, уже отбросив ложный стыд (дело житейское), познакомимся с упомянутым сооружением поближе. С фасада его по-прежнему прикрывает дощатая стена. Весь ансамбль имеет неопределённый цвет, чем-то однако тонко намекающий на функции заведения.
Поскольку автор принадлежит к определённому полу, придётся ограничиться комментарием из кабинки под литерой «М». Прежде всего, бросаются в глаза рисунки неизвестных авторов (скорее всего, ранний период творчества), без особого таланта, но с исключительной смелостью иллюстрирующие самые интимные стороны нашего бытия.
Деление на «М» и «Ж» можно считать условным: доски, служащие перегородкой, не позволяют пройти на соседнюю половину, но не более того. Далее. Впрочем, распространяться о, так сказать, санитарном состоянии не будем, чтобы не испортить читателю аппетит на всю неделю. И всё-таки туалет прикрывает… от применения уголовного кодекса. Воспользовавшись кабинкой под «М» или «Ж», вы застрахуетесь от обвинения в акте цинизма.
А ведь в выходные дни и, особенно во время ярмарок на рынке много приезжего люда. Нужда – штука беспощадная, не зря же в таких случаях говорят: «Пусть лучше лопнет моя совесть, чем…».
Да, неблагодарную тему тогда выбрал автор, даже в том, 89-м году, то и дело приходилось чаще пользоваться многоточиями. Впрочем, и они говорили о многом.
В то время власти позволяли себя только «щекотать», а иначе «указующий перст» мог так «пощекотать»…

Но вернёмся во времена, когда посыпались головы, всласть нахваливающие дорогого Леонида Ильича. Это обстоятельство, разумеется, не опустошило «святые» места. Очередной самый первый «слуга народа» был приглашён со стороны, а жить с народом в этажах, согласно его сану, в то время не полагалось (брезговали «слуги» «хозяевами»). Ударными темпами, как это иногда в то время умели, была возведена довольно солидная по тем временам хоромина, кирпичей которой хватило бы, наверное, на десяток туалетов. Дом «первого» находился возле рынка, примерно в ста метрах от туалета, который должен был быть хорошо виден. На рынке работала в ветлаборатории жена «первого», и, безусловно, стоило бы ей, первой леди, шевельнуть мизинцем, и творение деревянного зодчества кануло бы в Лету. Надо полагать, что щели в рыночном туалете её не волновали, поскольку в случае нужды до удобств в своей хоромине рукой было подать.
В Усть-Донецке, кроме деревянного, был ещё и кирпичный туалет. Построен он по всем правилам: полуподвального типа, внутри обложен кафелем, с канализацией, освещением и даже паровым отоплением. В общем, там сатирическому перу делать нечего. Только вот для кого он был построен на краю посёлка? Только изредка им пользовались посетители кафе «Встреча». На обратном пути нужда в нём у них, как правило, отпадала, хотя пиво в кафе почти не выводилось.
Ветры перемен пуще прежнего выветрили седину из висков районного руководства, но так и не смогли стать разрушительным ветром Соловья-разбойника для творения деревянного зодчества. Видимо, тогдашнее руководство так зачиталось разоблачениями прошлого в центральной прессе, что не почувствовало «щекотки» в местной газете.
Нагрянувшая рыночная экономика в наше стране, похоже. Понята нами в буквальном смысле этого слова: Отечество превратилось в гигантский базар. Торгует кто чем и где только может: на улицах, вокзалах, метро, подъездах и т. п. Магазинов почему-то стало недостаточно, возникла масса ларьков, задействованы под магазины помещения различных контор, кинотеатров, парикмахерских. Кирпичный собрат нашего «героя» уже давно находится в нерабочем состоянии, и прошёл слух, что его собираются переделать под магазин.
Наша страна, похоже, и в самом деле создана для анекдотов и фельетонов: то в ней коллективизация развернётся, то химизация набирает темпы, то мелиорация расширяется, ну а теперь… магазинизация накатила? Даже туалеты стали пригодны для магазинов, не говоря уже о парикмахерских и пр. Так что деревянный рыночный стал единственным общественным отхожим местом в посёлке.
Усть-Донецкий рынок начал обзаводиться новыми торговыми площадями, которые «кышнули» как-то творение деревянного зодчества на противоположную сторону территории. Правда, при передислокации пришлось сменить доски и гвозди, но облик сооружения сохранён неприкосновенным, даже зазоры щелей между «М» и «Ж» выдержаны прежние. Из-за резкого увеличения числа народа на рынке кривая антисанитарии резко поползла вверх. А вот со стыдом стало проще: кино, телевидение и особенно эротические журналы и газеты демонстрируют то, что раньше пряталось в медицинских учебниках.
В этой истории туалет на рынке напоминает Колобка из небезызвестной сказки. Если в ней героев заменить на руководителей района, то получится вариация: «Я от Акишева ушёл, от Агеева ушёл, от Тишковой я ушёл, и от Костенко я…»?

«Донские Огни» 28 июня 1994 года.

P.S. После этой публикации новый туалет на рынке был построен и существует доныне.

Человек труда и его достоинство

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Сразу скажу, что за лотком я не стою, средства к существованию зарабатываю на Крайнем Севере (вахтовик), но почему-то меня не «пробирает дрожь, когда я вижу узаконенное хамство». С такой позицией как у Самохлебова, людей сейчас довольно много. В основном это те, которым за пятьдесят. Они почему-то возомнили, что правильно думают, правильно живут и всё это обязательно к исполнению остальным гражданам. Внешне их позиция выглядит довольно справедливо и привлекательно, но, так ли это, если посмотреть на проблему шире глубже.
Самохлебов в письме «Спекулянтов надо называть спекулянтами» призывает журналистов поднять тему: «Человек труда и его достоинство, его слава и гордость». А задумывался ли он над тем, что все эти понятия плюс доски почёта, похвальные грамоты, трудовые ордена и медали – в недавнем прошлом лишь активные помощники тоталитарному руководству в эксплуатации человека труда, т. е. недоплате заработанных денег. Американскому рабочему выплачивают 70 процентов от стоимости производимого продукта, а нашему платили менее 20, за исключением в районах Крайнего Севера.
Возникает вопрос: куда девались деньги, недоплаченные «человеку труда»? Ну, прежде всего, на нашем производстве на шесть человек труда приходился один следящий за их рабочей совестью, гордостью и т. д. Такой концентрации надсмотрщиков вы не встретите нигде в мире!
Наша пропаганда запугивала американским империализмом, и человек труда тащил на своем горбу пятимиллионную армию. Одних только танков было 75 тысяч – больше чем в остальном мире вместе взятом. Гонка вооружений позволяла неоднократно уничтожать всё живое на Земле и, тем не менее, не сбавляя оборотов, продолжала наматывать свои бессмысленные витки. Как иронично заметил академик Арбатов: «И зачем американцам нас завоёвывать? Для того, чтобы решать наши экономические проблемы?..» Цивилизованные страны давно уже отказались от силы оружия и в своей «экспансии» предпочитают экономику, как, например, Япония, у которой практически нет армии.
Потом у нас было много друзей за рубежом, дружба с которыми только и держалась на той «халяве», которую мы им предоставляли. Одна только Куба ежегодно получала по пять миллиардов долларов безвозмездно. В бывшем Союзе в торговле с республиками Россия имела 70 миллиардов рублей отрицательного сальдо. Иначе говоря, дарила их и фактически была колонией республик. Многие жили за наш счёт, особенно Прибалтика и Закавказье. Кавказские ребята привычно смотрелись на всех базарах бывшего СССР. При этом их не мучило ни отсутствие рабочей гордости и достоинства, ни мысль о том, как досрочно закончить очередную пятилетку, не смущало «мордоворотство», не грызла совесть за то, что они бесплатно пользуются социалистическими благами: по-настоящему бесплатно лечились и учились, потому как за их индивидуальную базарную деятельность, которой они отдавали основную часть своего рабочего времени, никто налогов не брал. А власти смотрели сквозь пальцы на это не узаконенное в то время хамство. Сейчас беженцы с Кавказа отгрохивают у нас такие особняки, которые своими вторыми и более этажами как бы усмехаются над копошащимися где-то внизу нашими лачугами, в стенах которых, в рамке под стеклом можно встретить похвальные грамоты типа «Победителю соцсоревнования». А вьетнамцы, которых привезли сюда за славой и гордостью «человека труда», поголовно ударились в «мордоворотство».
Ну. А что же оставалось «человеку труда», воспевание которого волнует Самохлебова? Средняя зарплата «человека труда» составляла 150 рублей в месяц, две трети которой относилось на базар, ибо в магазинах госторговли длина очередей не всегда позволяла взять то, что изредка «выбрасывалось» с «барского стола». На отечественную одежду, и особенно обувь, невозможно было смотреть, а не то, что носить. А импортную, которую настойчиво требовали подрастающие акселераты, «человек труда» мог достать только по знакомству, с переплатой, предварительно не один месяц откладывая базарную «сдачу». А считал ли Самохлебов, сколько жизней требовалось «человеку труда» для того, чтобы приобрести «Жигули» стоимостью в 7-8 тысяч рублей? На Севере человеку при нормальном заработке и жесткой экономии требовалось собирать деньги минимум два года, чтобы купить автомобиль по госцене, а на базаре цены на него были в полтора раза выше.
Спору нет: больно смотреть репортажи о бытовых условиях офицерских семей, выводимых из-за границы воинских частей. А вот о «человеке труда» (особенно в крупных городах) 20 лет простоявшем в очереди на жильё, я что-то репортажей не припомню. Видимо средствам массовой информации было неинтересно рассказывать о норме жизни. Благодаря таким очередям, «человек труда» попадал в крепостную зависимость, которая позволяла администрации предприятия попирать его законные права (заставлять работать в выходные дни, в неурочное время и т.д.).
Подобных примеров можно приводить массу. Но не потому ли кавказцы считают, что мы просто не умеем жить, украинцы, когда отделялись, заявили, что «москали» лодыри и пьяницы, а прибалты нас вообще за людей не считают. Дальнее зарубежье, хоть нас и боялось, но называло страной дураков. А что прикажете думать о людях, у которых нищета – не вынужденное обстоятельствами состояние, а… убеждение?!
Разумеется, я «воспел» не все «достоинства» участи «человека труда». И стоит ли удивляться после всего сказанного тому, что молодёжь не идёт на производство, где платят в тысячу раз меньше чем среднеоплачиваемому американцу. И пока на производстве не начнут достоинство «человека труда» вознаграждать достойной оплатой, а не вымпелами и похвальными грамотами, проблема с кадрами будет. Мне кажется «мордоворотство» помогает её решить, поскольку является альтернативным гарантом трудоустройства.
«Мордовороты» же будут раздражать Самохлебова до тех пор, пока их занятие не перестанет быть выгодным, и уж, во всяком случае, «пожарными» методами его не искоренить.

«Донские Огни» 12 октября 1993года.

P.S. С позиций сегодняшнего дня я не совсем согласен с этой статьей, которую написал по предложению знакомого корреспондента. Особенно со словами академика Арбатова. Разумеется, пришли бы американцы, и не для того, чтобы решать наши экономические проблемы, а исключительно свои. Одни только слова госсекретаря М. Олбрайт говорят о многом: «Богатства Сибири несправедливо принадлежат одной только России». Такие вот, как академик Арбатов, и развесили нам уши в перестроечные времена, для лапши, которую искусно готовили на Западе. Ну, а поставленной цели статья всё-таки достигла: тот, ради которого она была написана, больше никого не беспокоил. А до этого даже прилавки «мордоворотские» поджигал.

Олимпийский беспредел

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Вот и погас Олимпийский Огонь, поставивший точку X I X зимним Олимпийским Играм в Солт-Лейк-Сити – первым в новом тысячелетии. До нынешней Олимпиады Олимпийский Огонь являл собой, как бы костёр, вокруг которого, через своих представителей, собиралось всё человечество нашей планеты в одну семью. И пока он горел, мы становились свидетелями заповедника в нашем жестоком и несправедливом мире, где воплощались братство, равенство, ощущение причастности к единому, не изрезанному границами Целому, а достоинство определяли спортивные площадки, но не цвет кожи, и не военно-экономическое могущество.
Но об этом, судя по всему, теперь придётся со вздохом вспоминать. Никогда ещё несправедливость не действовала так целенаправленно и откровенно – бессовестно.

А вначале всё выглядело, казалось бы, как всегда.

Огромная чаша олимпийского стадиона до отказа заполнена ликующими счастливчиками. Щеголяя оригинальной, специально пошитой для этого случая одеждой, колонны сборных из разных стран радостно отвечали на приветствия с трибун, небо полыхало фонтанами салютов, восхищало шоу, звучали торжественные речи, пафосно клялись в честности спортсмены и судьи и, наконец, кульминация возгорания Олимпийского Огня!
Но вот на стадион, помимо олимпийского флага с кольцами, вносится звёздно-полосатый флаг США, найденный пожарными на развалинах торгового центра в Нью-Йорке. Кроме всего прочего, это вызвало недоумение (лично у меня): какая может быть связь между трагедией 11 сентября и праздником спорта?.. каким образом Олимпиада может помочь американцам освободиться от постигшего их шока? Впрочем, шока ли, если принять во внимание торговлю самими американцами на улицах Нью-Йорка фотоснимками со сценами того трагического дня?! В том числе есть эпизоды, на которых запечатлены на фоне окон, ещё не рухнувших зданий, кувыркающиеся в воздухе, пока живые, но уже обречённые люди, которых заставило выброситься бушующее пламя!..
И вот происходит первый инцидент. Ещё до начала соревнования антидопиноговая комиссия с ошеломляющей поспешностью отстраняет от них нашу лыжницу. И хотя в этом виде у нашей команды достаточно большой запас прочности, тем не менее, эта неприятность вызвало тревогу. Никогда ещё такое крутое решение не принималось так быстро и недостаточно обоснованно, тем более, что наши лыжницы жаловались на повышенное внимание к ним допинг контроля.
Но первый скандал из-за наград разразился не на лыжных трассах, где мы начали с серебра.

Происходит неслыханное! Канадские фигуристы недовольные тем, что с минимальным перевесом золото досталось нашей спортивной паре, на волне поднятого в СМИ вопля, подают протест и… МОК идёт им навстречу! Причём, на пьедестал, вместе с награждаемой канадской парой, поднялись и наши: Бережная и Сихарулидзе, разделив, таким образом, вместе с ними первое место. В то же время, занявшие третье место китайские фигуристы, назвав всё это фарсом, на церемонию награждения не пришли. Этот небывалый в истории олимпийского движения прецедент положил конец судейскому вольнодумству и, судя по всему, именно он зажёг зелёный свет олимпийскому беспределу.
И вот наша участница по фристайлу совершает прыжок – и победно вскидывает руки, потому что заслуживала после этого, как минимум, серебро! Её конкурентка, увидев прыжок, разочарованно сморщилась, потому что она так не может…. Но не сморщились только судьи, а совершенно невозмутимо отбросили нашу спортсменку аж на четвёртое место!
Дела у наших лыжниц на этой олимпиаде сложились, прямо скажем, не совсем удачно, поскольку две золотые медали пришлось уступить, проиграв соперницам каких-то пару секунд. Но вот настало время лыжной эстафеты, где золото нашим девушкам было просто гарантировано. И, как ни странно, именно гарантия преградила путь к золотым медалям, потому как мы были конкурентами американцам в борьбе за третье место в неофициальном зачёте по количеству завоёванных наград. Буквально перед самым стартом, под весьма сомнительным предлогом, снимают с соревнования всю нашу команду, не дав даже заменить подозреваемую Лазутину!.. А позднее, на тридцатикилометровой дистанции, так же бессовестно, отобрали у Лазутиной уже завоёванную золотую медаль!
Весьма драматично сложилась борьба за медали в одиночном катании у женщин, где золото было просто забронировано за американками. И после короткой программы судьи безоговорочно первое место отдали американке Мишель Кван. Нашей Ирине Слуцкой, ярко блеснувшей мастерством, удалось зацепиться за второе место, а на третьем и четвёртом расположились американки. Чемпионка мира и Европы, лучшая фигуристка мира 2000-го года, красавица Мария Бутырская, за досадное падение, была отброшена судьями на пятое место. Но произвольную программу Маша откатала блестяще, но её даже не подпустили к медалям. Раньше положенного она отправилась в раздевалку, дав понять, что с ней расправляются. А вот американки одна за другой стали падать, и на коньках устояла только занимавшая до этого четвёртое место, шестнадцатилетняя Сара Хьюз, которой судьи поставили высокие оценки, но с перспективой первого места для Мишель Кван. И вот, Слуцкая на высочайшем уровне мастерства и артистизма откатывает произвольную программу, комментаторы уже поздравляют с золотом, но…. Судьи, поставив бессовестно низкие оценки, удерживают Иру на втором месте, а золото отдают Саре Хьюз, для которой даже бронзы было бы очень много!
Помогавший комментировать соревнование серебрянный призёр Олимпиады в танцах на льду Илья Авербух в сердцах даже воскликнул в адрес судей: «Да они все сошли с ума!!!»

Но как дико радовались Сара и её тренер! Словно олимпийские награды не завоевываются в спортивной борьбе, а разыгрываются по лотерее – и вот им выпал счастливый номер!.. А вместе с ними на трибунах так же бесновались от радости американские болельщики!

Какой духовный инфантилизм!

Какие большие – дети! Ни спортивной чести, ни рыцарства по отношению к сопернику, а лишь бы медали – любой ценой! Психология ребёнка отбирающего игрушки у своих сверстников: лишь бы было только у него, лишь бы только он мог играться!
Если в фигурном катании, защищая судейство, можно обвинить широкого зрителя в некомпетентности, то хоккейные правила доступны всем. А значит, судейскую халтуру прикрывать нечем, да и не всегда только с помощью судей можно выиграть. Поэтому хоккейная драма развивалась для нас по другому сценарию.
Дело в том, что североамериканские хоккеисты привыкли играть на узких и маленьких площадках, где вся игра сводится к тому, что шайба бросается в зону соперника, а там всё решает силовая борьба и индивидуальное мастерство. В Европе площадки шире и больше, а потому есть простор для скоростной, комбинационной, командной игре, в которую за океаном играть не приучены.
И вот начался полуфинальный матч со сборной США, и первые два периода, казалось, что наши совсем разучились играть в хоккей, на котором выросли. По-канадски бросалась шайба в зону, где велась беззубая борьба и мастерство на уровне сборной Белоруссии. В результате, в наши ворота влетело три шайбы и огромная разница в бросках по ним в пользу американцев. Зрелище это было удивительно ещё и потому, что игроки нашей сборной были более высокооплачиваемы в НХЛ, чем американские?..
Но начался третий период, и мы, наконец, увидели сборную России, вместо той, не понятной до этого! Возросли скорости, под ураганом атак затрещала оборона американцев, и одна за другой влетело три шайбы! Пересекла линию ворот и третья шайба, но арбитр её не засчитал, а телеоператоры специально не показали этот момент из-за ворот, где это было хорошо видно. Но, по моему глубокому убеждению, даже если бы эту шайбу засчитали, то четвёртую всё равно забрасывали бы в наши ворота. Этот матч наша сборная проиграла не на ледовой площадке, а под ковром.
Как известно, все игроки нашей сборной, во главе с её тренером, работают и играют в клубах НХЛ США и Канады, а потому живут там вместе с семьями и домой ездят только в гости. Дорого бы мог обойтись нашим хоккеистам устроенный американцам, находящимся на волне патриотического бума, хоккейный Пёрл Харбор. Могли бы обидеться на наших ребят «большие дети», если б у них «отобрали игрушку». Нет. К нашим ребятам претензий быть не может: не их вина, что они вынуждены играть на чужбине.
Претензии могут быть только к организаторам Игр, которые Олимпиаду использовали для решения своих политических, патриотических проблем, причём, за счёт унижения других. Используя возможность отнимать завоёванные медали (не только у нас), в Америке, видимо, думают, что этим самым возвышают себя.
В этой связи, американцам, так помпезно отмечающим Рождество Христово, стоит порекомендовать: как следует, внимательно прочесть Библию, положа руку на которую клянутся американские президенты. В ней Иисус Христос предупреждает: «Ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится» (Матфея: 23, 12).
Внеся свой флаг на открытии Игр, Америка напомнила всему миру о своей трагедии. Но, судя по тому, что за этим произошло, самих американцев 11 сентября так ничему и не научило. Не дошло до них, что «На всякого мудреца довольно простоты».
«Довольно» оказалось и ножей для резки картона, чтобы унизить ракетно-ядерную Америку!

2002 год, спустя два дня после закрытия Игр. Не опубликована.

PS. После того, как в районке статью, не приняли (я не стал выяснять: почему? хотя догадываюсь) и она просто пролежала несколько лет в полной неизвестности. Затем в 2008 г. я сделал собственный сайт: www.bzikov.ru/ и поместил в нем «Олимпийский беспредел». Спустя некоторое время обнаружил, что «акулы пера» стали активно эксплуатировать этот заголовок, что привело к тому, что поисковики перестали по этому запросу направлять посетителей на мой сайт. Сейчас, наверняка, никто не знает, что именно я являюсь настоящим автором этой статьи и заголовка. В продолжение этой темы мною написана статья: «»Олимпийский беспредел» спустя 14 лет» на новом домене: https://paraclete2.ru/

17 лет спустя

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

2 комментариев »

С тех пор прошло семнадцать лет. За это время я проработал ещё одну навигацию, затем четыре года в БПУ (береговой производственный участок), десять лет вахтовиком на буровых полуострова Ямал, полтора года безработицы, и вот снова в Усть-Донецкой РЭБ.
Прошедшие семнадцать лет произвели фантастические изменения в нашем государстве. После серии смертей в высшем руководстве страны мы, наконец, дождались руководителя, который не стоял одной ногой в могиле, как это было с предшественниками. На фоне предшественников, с их старческой дряблостью, неспособностью даже тоста без шпаргалки произнести, он выглядел обаятельным, подкупала его способность говорить без бумажки, причём то, что раскрывало рот от удивления. Начался разоблачительный бум в прессе, как прошлого, так и настоящего, а телепередача «Взгяд» стала подлинным народным оком. Этот поднявшийся «ветер перемен» хотели погасить гэкачеписты, и взяли было власть в свои руки…. Но руки оказались трясущимися, и в результате уронили страну, словно зеркало, которое, упав, разлетелось на осколки-республики. Посеяв «ветер перемен», мы пожали бурю, которая разрушительным ураганом пронеслась по нашей экономике, частично или полностью остановила предприятия, осуществила массовые сокращения. Именно по этой причине закончилась моя северная эпопея.

На работу я хожу пешком, поэтому путь мой пролегал через порт.

На проходной порта никого не оказалось, а раньше даже была вооружённая охрана. 17 лет назад Усть-Донецкий порт был крупнейшим речным портом на юге и в Европе. Во время навигации, круглые сутки, из него доносились звуки многочисленных работающих кранов, лязганье грейферов, грохот железнодорожных вагонов при сцепке, а все эти звуки перекрикивали изредка раздающиеся из динамиков команды диспетчера, судовых вахтенных начальников. На причале северного грузового района, на максимально возможную высоту, громоздились штабеля леса-кругляка и пиломатериалов, возвышались кучи песка и щебня. Из причалов южного грузового района отправляли уголь и руду, а вагоноопрокид за два часа загружал грузотеплоход-двухтысячник. При выгрузке брёвна часто падали за борт и своими торцами то там, то там выглядывали из воды по всей акватории порта. Эти брёвна, желающие, на лодках, отбуксировывали на противоположный, заросший деревьями берег. Не раз приходилось наблюдать, как загружалась ими тракторная тележка, и частенько приходилось сталкиваться с просьбами насчёт электродвигателя для самодельной пилорамы. Немало народу воспользовалось этим подаренным тогдашней бесхозяйственностью лесом-кругляком.
Но в то время даже территории порта для грузов не хватало, и коксующийся уголь выгружали плавкранами с теплоходов за пределами, прямо на бетонные плиты подходного канала. Сразу вывозить уголь не получалось и он, от длительного лежания, самовозгорался, и особенно ночью, кучи угля были похожи на действующие вулканы. Вид горящего угля и плавающих брёвен вызывал у старшего поколения ностальгию по сталинским временам, когда за такую бесхозяйственность могли поставить к стенке. Но вернёмся в реальность и посмотрим, что сделали с портом прошедшие 17 лет.
Как-то непривычно было видеть открытым рейд, и деревья на той стороне акватории порта, которые всегда скрывали огромные штабеля брёвен и пиломатериалов. На пустых причалах стояли мёртвые краны. Стальные жирафы, подобно персонажам музея восковых фигур, застыли в разных позах. Да и вообще всё вокруг пропитало какое-то безлюдье. И лишь в мастерских да диспетчерской копошилась какая-то жизнь, смысл которой понять было трудно, ведь всё стояло.
Рельсы, ведущие к вагоноопрокиду, встретили меня ржавчиной, между шпал хозяйничала трава, с которой соревновалась молодая поросль тополей. А ведь бывало, что все четыре нитки путей занимали эшелоны и, идя на работу, приходилось изрядно, семиэтажно кроя безвинные вагоны, погнуть спину, прежде чем преодолеешь этот участок пути. От всего увиденного веяло словами из Библии: «мерзость запустения».
РЭБ стал называться акционерным обществом открытого типа и это, пожалуй, единственное достижение нагрянувшего капитализма. А в основном всё оставалось по-прежнему, и лишь добавился цех СМУ да берёзки, которые мне довелось в семьдесят третьем сажать на субботнике, стали совсем взрослыми. Только вот, в отличие от прошлого, буксирный (ещё его называют «малый») флот, утрамбованный в связки, как на зимнем отстое, ровными рядами стоял на приколе. Из-за неухоженности краска на «РТ» и «БТ» потускнела, понемногу стала трескаться, а кое-где проклёвывалась ржавчина. А ведь «малый» флот всегда первым открывал навигацию, и довольно странно было видеть его в таком состоянии в июле месяце. «Большого» флота сильно поубавилось, но и те суда, что остались, в основном стояли и лишь изредка, на непродолжительное время, вырывались в рейсы. Пару судов стояло в демонтаже, после которого их должны порезать на металлолом. Кроме того, открытые пункты по приёму цветных металлов явились, надо заметить, откровенными стимуляторами хищения кабелей, проводов ЛЭП, раскурочивания электродвигателей и электрощитов, а повальное безденежье и набирающая темпы наркомания придали этому процессу отчаянный характер. Создаётся впечатление, что все мы собрались на другую планету, а на этой необходимо поскорее, всё, что возможно, пораспродать, поскольку нет возможности захватить с собою.
Очень много старых знакомых, с коими довелось работать ещё в семидесятые, их немного разбавили новые лица, в основном молодёжь. Вместо Костенко директором стал Устинов, бывший до моего отъезда на Север замом.

-Ну, здравствуй, предатель,- подавая мне руку, иронично съязвил Яценко.

Конечно же, он шутил, но, как говорят, в каждой шутке есть доля правды. Дело в том, что долгое время, работая на одном предприятии, особенно на таком небольшом, как Усть-Донецкая РЭБ, люди привыкают друг к другу, как бы становятся неофициальными родственниками, а сам коллектив семьёй. Чем дольше человек работает на одном предприятии, тем прочнее становятся «семейные узы», а значит тяжелее сердцу их разрубать. По этой причине некоторые даже не решаются перейти на другие предприятия, на более выгодные места, поскольку это будет выглядеть маленьким разводом. Конечно же, все будут улыбаться, поддерживать твой выбор, но в душе, оттого, что ты уходишь от них, червячок сожаления всё же будет точить.
— Это я сказал, чтобы тебя взяли, — сменив тон, но, по-прежнему не расставаясь с иронией, продолжил Юрий Яковлевич.- Мы сейчас никого не принимаем, но ты же наш старый знакомый, хоть и предатель.
И вот прошло четыре года, и пришла дата с тремя нулями, оказавшаяся юбилейной не только для христиан, но и для нашего посёлка, который своим рождением обязан порту и РЭБ. Юбилей отметили шумно: с торжественными собраниями, приезжими артистами, народными гуляниями и небывалым до этого грандиозным салютом. За эти годы в порту сменилось руководство, и он постепенно стал выходить из комы.

Ожили краны, пошёл металлолом, уголь, лес, а главное: у порта появились перспективы. Порт начал огораживаться и проходную теперь без пропуска не пройдёшь. А как же, ведь теперь он становится загранпортом, поскольку грузы из него в основном идут за границу и приходят суда, в большинстве, река – море.
Для РЭБ-а эти прошедшие годы оказались не простыми, а порой, может быть, самыми драматичными за всю его историю. В 97-м было сокращение, а в 98-м полгода не платили зарплату. Из Ростова приехали забирать валотокарный станок, обеспечивавший предприятию важные заказы и прибыль. Это возмутило весь коллектив базы, и по этому случаю даже собрался в цехе СМУ митинг, но станок всё-таки увезли.
Семнадцатое августа 1998г. в нашей стране превращено в экономическое пугало, но, как ни странно, для нашей компании оно оказалось спасательным кругом. Дело в том, что суда типа: река-море, работавшие за границей, позволили заработать нашей компании определённое количество долларов. И вот эти доллары, превратившись в рубли, увеличились в три раза! Компания не просто зашевелилась, но стала работать с прибылью. Работникам всем выплатили задолженности, появились перспективы. Но в это же время произошла смена руководства базы в сторону омоложения. Вместо Устинова, перешедшего на должность регистра, на месте директора оказался Святохин, а отправленного на пенсию Яценко, заменили на Колосова.
Я помню тот момент, когда Юрий Яковлевич проходил по цехам и при этом как бы прощался, хотя сохранял прежнюю иронию. Пенсионером он был только по паспорту, который едва сообщил подходящую для этого дату, хотя всего остального было не меньше, чем в 79-м. По слухам, Яценко вступил в конфликт с тогдашним руководством компании из-за РЭБ, которую в угоду ростовских предприятий компании, стали откровенно разорять. Юрий Яковлевич был у истоков базы, начинал её, что называется, с камышей. В ней каждый кирпич, каждая железка пропитаны его беспокойством и заботой. Поэтому база, по праву, была его детищем. И если художник оставляет после себя картины, писатель книги, авиаконструктор самолёты, то у Яценко есть Усть-Донецкая РЭБ, которой он посвятил свою жизнь. Прилежное дитя своего времени, для которого беспрекословность исполнителя были аксиомой, Юрий Яковлевич был вынужден восстать против этих сложившихся многими годами правил. В возникшей ситуации они работали против его детища, которое нуждалось в защите. Но вернёмся к дате с тремя нулями.
В тот, 2000-й год, в базе произошла новая смена, ещё сильнее омолодившая руководство. Пришла молодёжь, образованная и продвинутая в духе новых требований, диктуемых экономикой рынка. Во главе базы стал, приехавший из Ростова, 25-летний Филиппович. Закружили голову разговоры о перспективах развития базы, которая должна стать чисто ремонтной, и даже приезжала многочисленная делегация осматривать место для строительства сухого дока.
Из полуторалетнего изгнания вернулся Яценко. А если точнее, то его, извинившись, попросили на работу в качестве технического консультанта, что, в общем-то, являлось его стихией. На торжественном собрании, посвящённом сорокалетию образования Усть-Донецкой РЭБ, Юрий Яковлевич в своём выступлении сказал, что он оптимист, и в том, что пришла молодёжь, видит знамение, поскольку ему и его товарищам, стоявшим у истоков базы, тоже тогда было по двадцать два.
Ну что ж, как говорится, постучим по дереву и трижды плюнем через левое плечо. И в заключении хотелось бы, с оглядкой на прошлое, попытаться поразмышлять о будущем.

Перспективы Усть-Донецкой Рэб и порта, конечно, хорошо, но беспокоит другое. Нынешние хозяева жизни наступают на те же грабли, на которые в своё время наступила прежняя власть. Если прежде при бедном народе хотели иметь богатое государство, то нынешние хозяева при бедном народе хотят быть сказочно богатыми. Но неужели не понятно, что такая ситуация обречена, и весь вопрос только во времени?
Именно всеобщая нищета, бестолковость и бесхозяйственность в экономике, пример которой я приводил в «Это было в 79-м», но не Горбачёв с Ельциным, как это часто утверждают люди с поверхностным мышлением, стали главной причиной краха прежней системы.
После того, как пал «железный занавес», и мы, наконец, увидели то, что он скрывал, нам тоже захотелось того же. И этим желанием очень ловко воспользовались, пообещав прелести западного рая на этой стороне «занавеса». И стоит заметить, что новая власть воспользовалась опытом прежней. Если большевики пообещали «землю крестьянам и фабрики рабочим», то либералы сделали практически то же самое, только вместо штыков использовали ваучеры. И в результате граждане самой образованной и читающей страны мира, в новых условиях, оказались экономически абсолютно безграмотными, не знающими даже природы денег, были легко обведены вокруг пальца новыми хозяевами жизни. А зачем нам прежде было знать, что такое деньги, ведь мы же строили Коммунизм, в котором их не должно было быть. И пока мы разбирались в природе денег, в курсах, дивидендах, меняли ваучеры (или просто продавали) на липовые акции инвестиционных фондов, то несметные богатства нашего отечества оказались в руках маленькой кучки российского общества. Кроме несметных богатств, в наследство от прежней власти перешёл и тщательно запуганный властью в трёх поколениях народ; приученный бояться начальства, которое было как бы продолжением власти; очень хилый в борьбе за свои права, которые якобы были; покорно тянущему руку вверх и аплодирующему на собраниях, когда плеваться хотелось; радующийся (по европейским меркам) малому. Ведь мы же «самоотверженно» строили «светлое будущее всего человечества». Поэтому открытое недовольство, выступление против порядков на производстве начальство могло легко представить как посягательство на «генеральную линию партии», а это уже попахивало знакомством с КГБ…. Тем более что все мы хорошо знали и помнили Новочеркасск-62, который крепко остудил «хрущёвскую оттепель». Такая ситуация позволяла руководителям предприятий заставлять оставаться после работы, выходить на работу в выходные дни, внеплановые субботники и многое, многое другое. Но более всего затыкали рот – многолетние очереди на жильё. Всё это вместе взятое выработало тотальный конформизм, инерцию которого так просто и быстро не погасить, поскольку впитывался он в сознание не одного поколения.
Этой ситуацией, разумеется, по-мародёрски, воспользовались новые хозяева жизни, которые прекрасно знали свой народ. И в результате, в нашей стране эксплуатация рабочих, по данным известных специалистов, в четыре раза больше, чем на Западе. То есть, на один произведённый доллар у нас платят в четыре раза меньше, чем на Западе! И в связи с этим, я даже могу привести конкретный пример.
У меня в Германии живёт старший сын с семьёй. Он работает сварщиком, а жена мастером по женским причёскам. Если отбросить все вычеты, то чистыми он получает 1700 евро в месяц, а жена, в среднем, 1000 евро, плюс пособие на ребёнка. Даже если взять по 36 рублей за 1 евро, то получится примерно 100000 рублей, ежемесячно, составляет их семейный бюджет! А когда они приезжали к нам в гости, невестка ходила по нашим магазинам, после чего только посочувствовала: «Бедные вы люди! Цены такие же, как у нас!» Согласитесь, если отбросить Север и княжество Москва, то для большинства россиян такой бюджет просто фантастика! И в самом деле, у нас, как на Западе… только цены (возможно именно это нам и обещали демократы-либералы, когда морочили голову, тогда ещё советским людям).
Конечно, можно ссылаться на возникшие большие проблемы в экономике, но тогда откуда у нас в стране за короткий срок появилось 110 миллиардеров?! В одной только Москве их 70! Значит, деньги всё-таки есть, только пользуются ими очень немногие.
Никто не против богатых людей и равенство практически невозможно, поскольку люди разные. Истинное равенство вначале должно состояться в мозгах и добровольно. Насильственным путём уже пробовали добиться и братства, и равенства, но получили только гильотины, подвалы чека, а обещанные братство и равенство так и не состоялись. Просто в результате этой резни произошла смена одной формы несправедливости, на новую форму несправедливости. И это, как показала история, закономерный итог всех революций. Нынешние мозги человечества к равенству пока не готовы, поскольку этому помеха – эгоизм, бороться с которым без Бога, практически невозможно. Но в этих условиях возможно другое.
Почему на Западе невозможны революции, гражданские войны и прочие государственные перевороты? А потому что там купили у народа эти самые социальные катаклизмы, создав человеческие условия даже самым бедным. Нашим же сказочно богатым это почему-то никак не доходит. И в связи с этим приведу слова известного актёра Александра Пороховщикова в интервью газете «Аргументы и Факты»:
«Пенсионерам сегодня жить не на что. Это безнравственно в то время, как кто-то хапает миллиарды. Никто не собирается у вас отнимать то, что вы наворовали. Но своему народу-то помогите! Люди сейчас унижены, оскорблены, нищие все».
А вот как бы ответил на это обращение А. Пороховщикова известный писатель Эдуард Тополь в данном им интервью в следующем номере «АиФ»:
«Я ошибался, когда десять лет назад со страниц «АиФ» призывал олигархов скинуться и помочь России выйти из тупика. В отличие от американских миллионеров наши делиться не привыкли и привыкнут ещё не скоро».
Когда «ветры перемен» «вдували» нам в уши, которые все мы наивно развесили, что стоит только изменить систему собственности на средства производства и ввести рынок, как на производства придут настоящие хозяева, наведут порядок, начнут модернизацию производства, вводить новые технологии по западному образцу и т. д.
Но откуда у нас могли взяться хозяева, если семьдесят лет все мы: от простого труженика — до директора, были наёмными работниками? В условиях ничейной собственности руки чесались: что-нибудь стащить, потому что это было несложно, а нищенская зарплата к этому подталкивала. Ведь не зря же в фильме «Бриллиантовая рука» проклятием, звучат слова: «Хоть бы ты прожил на одну зарплату!» Кроме того, в те времена было популярно выражение: «Не украдёшь – не проживёшь».
Именно с такой моралью и золотым тельцом в качестве бога и пришли новые хозяева жизни, принеся с собой, патологическую жадность, откровенное враньё и пустые обещания, желание максимум выжать и поменьше заплатить, а то и совсем оставить без денег. Главное, что их волнует, это ЧИСТОТА прибыли. Всё это мне довелось испытать, поработав у троих хозяев, и по разговорам со знакомыми такая ситуация наблюдалась и у них. На крупных предприятиях обстановка несколько полегче. Но опять же, никакой модернизации не производится, а просто добивается ещё советское оборудование, зарплата рабочих и руководства — «дистанция огромного размера». Работая в 2005 году на грузовом теплоходе частной нижегородской компании, мне довелось видеть на одном из судов 576 проекта, построенного в Румынии где-то году в 60-62м, проржавевшие насквозь участки в надстройке (до сих пор родной) заклеенные марлей пропитанной эпоксидной смолой! А на другом, аналогичном, текла тентовая палуба, и когда шел дождь, то по коридору, хоть с зонтиком ходи! Зимой никакого ремонта не делается, а потому весь ремонт сваливается на плечи команды. Кроме того, срок службы теплохода этого проекта 40 лет. Если вы обратили внимание, то даже в 2005 году они находились на плаву лишние 3-5 лет и списывать их тогда ещё не собирались.
С олигархами я знаком только через СМИ, но даже такое знакомство подсказывает, что это же самое относится и к ним. Используя попустительство руководимых из-за океана либеральных властей, будущим олигархам удалось отхватить самый жирный и лакомый кусок нашей экономики – сырьевые ресурсы, которые всегда будут монополией. За фантастически короткий срок, продавая за рубеж нефть, газ, лес, металлы, у нас в стране появилось свыше ста миллиардеров! В одной только Москве их семьдесят! И вместо того, чтобы вкладывать деньги в развитие отечественной промышленности и сельского хозяйства, они дружно бросились переводить свои счета в иностранные банки, там же приобретать ценные бумаги, играть на биржах, скупать за рубежом недвижимость, проматывать деньги в куршавелях и на канарах и т. д.
Разумеется, такая ситуация будет только накалять наше общество. Тем более что все мы совсем недавно жили на зарплату и такое резкое, гигантское социальное расслоение болезненно воспринимается нашим обществом. Думаю, что сказочно богатым, очень серьёзно, стоит, прислушаться к обращению актёра Александра Пороховщикова… пока черенок граблей не достиг лба. Дело в том, что у нас растут дети и внуки, при этом сознание их формируется в совершенно других социальных условиях, которые позволяют выходить на демонстрации и прочие массовые шествия не только на 1 мая и 7 ноября. И вот они-то, в отличие от нас, запуганных, могут более решительно потребовать жизни: «как на Западе». Тем более, современная молодёжь не хочет жить с родителями, а предприятия сейчас не строят жилье, как в советские времена, в то же время стоимость квартир для большинства недоступна. Одним словом, не стоит надеяться на резиновое терпение народа, ведь резина, в конце концов, тоже рвётся.
И в заключении хотелось бы присоединиться к обращению Александра Пороховщикова и призвать жадность сказочно богатых: быть хотя бы не патологической. «Жадность фраера погубит» — не зря же в народе говорят. Деньги, как утверждает известный журналист с экономическим образованием Михаил Леонтьев, на Западе у вас всё равно отберут. И уже отбирают. Ведь у наших скоропостижных миллиардеров совсем нет опыта управления большими деньгами, что может сделать их лёгкой добычей тамошних финансовых напёрсточников, вооруженных опытом предыдущих поколений и выросших в банковских джунглях, среди потоков огромных сумм. А у нас этим деньгам, в отличие от перенасыщенной заграницы, есть, где развернуться, и они не только сохранились бы, но в будущем даже принесли прибыль, плюс благодарность соотечественников. Только вот слова писателя Эдуарда Тополя пока не дают надежды этому обращению. И это меня беспокоит. Беспокоит то, что мы по-прежнему крепки задним умом. Вот потому грабли и облюбовали наш заторможенный лоб.
Этот документальный очерк был написан вслед за «Это было в 79» в начале 2001-го, но в газете его не напечатали. Сохранился он только в черновиках. Восстанавливая, я несколько отошёл от первоначального варианта и изменил концовку с учётом современных реалий.

Это было в 79-м

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Зима с 78-го на 79-й год была необычайно холодна. О ней говорили, что такие зимы бывают раз в сто лет. Например, в Москве столбик термометра опускался ниже сороковой отметки. Из-за столь низкой температуры глубже обычного промёрзла земля, а лёд на реках, озёрах и водохранилищах достиг рекордной толщины. Под стать зиме на редкость дружной оказалась и весна. Повеявшее тепло, солнечные лучи быстрее обычного начали превращать снежную массу в талую воду. Но не принятая землёй талая вода, собравшись в ручьи, устремилась в овраги. Бурлящие потоки направились в речушки и реки, уровень которых в ту весну оказался рекордным.
Несмотря на тяжелейшие льды в бассейне Волги, подготовка флота к сдаче в эксплуатацию Усть-Донецкой РЭБ началась, как обычно. Плановой экономике природа не указ.
В начале марта из пароходства приехали «толкачи», и тихая размеренная жизнь холодного отстоя закончилась. Команды поотзывали из отгулов, и согласно утверждённому графику, который по срокам был аналогичен предыдущему, началась сдача судов в эксплуатацию.
Сдающееся судно примерно на неделю превращалось в настоящий Вавилон, поскольку на теплоход наваливались одновременно все службы, которыми располагала база. В машинном отделении, возле главного распределительного электрощита, стоял «толкач» (так неофициально называли представителя руководства пароходства). Его холёный вид, галстук, фуражка с плетёным позолотой крабом и листьями на козырьке, внушительными регалиями на рукавах флотского кителя резко контрастировали на фоне закопчёности машинного отделения, замазученных до блеска фуфаек слесарей, механиков, мотористов, менее блестящих мазутой электриков, прожженных, в ржавчине роб сварщиков, пропитанной краской и жидким стеклом одежды маляров. В его присутствии просматривался явный элемент надзирательства. Нет, «толкач» ни на кого не покрикивал, напротив, на его лице даже не было строгости. Он лишь изредка переговаривался со стоящим рядом главным инженером, либо заместителем директора. Подстёгивали его внешний вид и положение, которое он занимал да наша генетическая склонность к чинопочитанию.
Главным инженером в это время был Юрий Яковлевич Яценко (ошибка, в то время он был директором, но это ничего не меняло). Это энергичный, вездесущий, хорошо знающий своё дело специалист. Он всегда держал в своих руках все нити производственного процесса, причём от него никогда не ускользала ни одна мелочь, потому что каждое звено работы знал досконально. Например, как электрик, могу сказать, что, имея образование инженера-механика, Яценко вполне мог работать инженером-энергетиком. Конечно, говоря об этом человеке, не хотелось бы скатываться до уровня дифирамбов, а тем более придворной лести, но, как говорится, «факты – упрямая вещь». А очевидным фактом является то, что Юрий Яковлевич увлечён своей работой, которая, как мне кажется, является смыслом, делом его жизни. Но одной из самых заметных черт характера Яценко является то, что он не любит отступать: если что-то приказал, то после этого легче спорить с футбольным арбитром…. Во время сдачи судна в эксплуатацию Юрий Яковлевич держал всю ситуацию в руках, и в отличие от статичного «толкача», принимал самое живое и активное участие в происходящем.
И работа, надо признать, протекала ударными темпами. Стучали молотки, жужжали пилы плотников в каютах, а в машинном отделении летели огненные брызги сварки, ключами крутили гайки, отвёртками винты, стоял гомон возбуждённых работой голосов. Иногда вспыхивала ругань, и, казалось, вот-вот в качестве аргументов будут кулаки, но, выпустив «пар», образованный кипением в работе, словесные «гладиаторы» через минуту как ни в чём не бывало продолжали своё занятие. Мат в работе казался таким же необходимым «инструментом», как и молоток, отвёртка, ключи и т. д. только «ремонтировал» им настроение. По окончании этой штуромовщины часов в десять ночи вдребезги усталое тело гудящие от напряжения ноги с трудом доносили до постели. А утром, от сознания того, что тебе предстоит, даже не хотелось просыпаться. Наконец, все огрехи устранены, документы подписаны, и сданное в эксплуатацию судно уходило в порт под погрузку.

Загрузившись под вагоноопрокидывателем углём на Горький, теплоход «Триполье», на котором я в то время работал судовым электромехаником, прощально-торжественно гудя, вышел из Усть-Донецка 4 апреля. Но в Волгодонске, из-за ледовых условий на Цимлянском водохранилище, нас задержали на трое суток, после чего мы вновь продолжили движение.
Без проблем преодолев Цимлянское водохранилище (лёд оказался не таким уж грозным), пройдя Волго-Донской канал, небольшой участок Волги, в районе Волгограда, мы оказались в Волжском, где нас поставили на рейде на целую неделю. И опять же из-за тяжёлых льдов в Волгоградском водохранилище. Вынужденное недельное безделье поглотили, в основном, нужды машинного отделения, телевизор да вылазки на берег.
И вот мы снова в пути. Поначалу всё было чисто, но в районе «Золотое» нас встретили мощные ледяные торосы, в которых застряло несколько грузовых судов-двухтысячников. Пройдя некоторое расстояние, застряли и мы, начав нудную, выматывающую нервы судоводителям борьбу со льдом, как и остальные товарищи по несчастью. А вообще грузовому теплоходу легче продвигаться по целому льду. До определённой толщины он влияет лишь на скорость движения, а вот в ледяных торосах ситуация непредсказуема. Под воздействием течения или ветра куски льда, наслаиваясь друг на друга, образуют толстые ледяные массы, которые не только оказывают сопротивление движению судна, но способны его так зажать (затереть) с бортов, что оно уже не способно бывает самостоятельно выбраться из ледовых тисков. Вот и «Триполье», войдя в ледяную кашу, начало трястись, как телега на бездорожье, послышался скрежет льда о борт, скорость стала резко таять, а в носовой багажке словно стучали кувалдами. Но вот скорость стала нулевой, и наше судно превратилось в беспомощное плавсредство, способное лишь хорохориться бурунами от винтов.

Кроме застрявших, здесь работало аварийно-спасательное судно типа «Озёрный». Короткий, остроносый, достаточно мощный, он мог работать в любых штормовых условиях, а также во льдах. «Озёрный» по очереди подходил к судам, обкалывал возле них лёд, обеспечивая тем самым дальнейшее продвижение. Ждали очереди и мы, прекратив даже бесполезно работать винтами. Наконец «Озёрный» обработал и нас, и мы снова начали продираться во льдах.

И тут подвернулась фортуна: появился пятитысячник «Волго-Дон», который был в два раза сильней и ходил во льдах гораздо лучше. Хотя всё это происходило днём, управлял теплоходом сам капитан Соломатин, поскольку работа во льдах требует большого опыта, поэтому ею занимаются, как правило, капитаны. Он быстро оценил обстановку и, когда «Волго-Дон» начал нас обходить, ловко пристроился за его кормой, причём так близко, что на «Волго-Доне» заволновались: «Триполье», ты, смотри мне корму не поцелуй!» «Не боись, товарищ начальник»,- улыбаясь в трубку радиостанции, любимой поговоркой успокоил их Соломатин. Затем льды стали полегче, и «Волго-Дон» попросту оторвался от нас, но идти уже можно. И вот, наконец, льды остались позади, и после того, что было, кажется, что теплоход просто летит! Появляются «усы» (волны образованные носовой частью), бурун до самых якорей, и у всех поднимается настроение! Наверное, такие же чувства испытывает собака, когда у неё расстегнут ошейник.
Прибываем в Саратов, и там вновь недельная стоянка на рейде, за время которой подошли ещё суда-попутчики. Они становились бортами друг к другу, что позволяло командам ходить свободно в гости, устраивать турниры в домино, шахматы, карты или просто на посиделки.

Здесь же, в Саратове, впервые довелось увидеть новенькие, только что полученные в Финляндии ледоколы «Капитан Букаев» и «Капитан Крутов», для которых вообще не существовало никаких ледовых препятствий. Немного постояв, ледоколы ушли ломать льды вверх по Волге.
Через неделю опять ледовая эпопея: переход до Балаково, где предстояла пятидневная стоянка. За это время ледокол прорубил коридор в Саратовском водохранилище, и караван судов двинулся по этому коридору, но работа поначалу не заладилась, пока не был найден выход. Все теплоходы, упершись носами в корму впереди идущего соседа, начали толкать друг друга, и такое соединение «лошадиных сил» в одну мощь позволило успешно двигаться каравану в тех условиях. Только после этого у всех были помяты, либо вообще разворочены кренолины.
Мы прошли Сызрань, Куйбышев, Тольятти, самую длительную стоянку устроили в Ульяновске. Выше по реке образовались тяжелейшие ледяные торосы, поэтому никого не выпускали, собирали караван. На рейде Ульяновского порта просто яблоку негде было упасть от собравшихся судов.
И, наконец, 6 мая караван вышел из Ульяновска. Это было впечатляющее зрелище, и может быть, уникальное в истории речного флота нашей страны. Сметая на своём пути ледяные торосы, первым шёл «Букаев». За ним, словно на параде, многокилометровой вереницей растянулись «волго-доны», «калининградки», «шестые пятилетки», «большие волги», «сормовские», и т. п. Хвост каравана скрывался где-то за горизонтом. Кое-где над ним чёрными верёвками выстлались «вымпела», постепенно размочаливаясь, превращались в дымку. Вдоль каравана гордо «прохаживался» «Крутов», готовый в любую минуту прийти к кому-либо на помощь. Его четыре тысячи «лошадей», работавших на винты, сводили практически на ноль сопротивление ледяных торосов, и куски льда так же покорно, как и вода, закручивались в буруне носовой части «Крутова». «Вымпелами» называли чёрный дым, валивший из трубы парохода. При нормальной работе дизельного двигателя никакого дыма не должно быть. Таким образом фальштруба теплохода является лицом механика, и если она дымит «вымпелом», то это значит: механик не следит за форсунками, а для теплохода это равносильно тому, что ходить человеку по улице с грязным лицом.
Ближе к Камскому Устью лёд ослаб, и нужда в ледоколах отпала. Караван начал разваливаться, и более быстроходные суда стали обгонять тихоходные. У нас то и дело запрашивали добро на обгон, и лампа импульсной отмашек, почти без устали, на мгновение яркими вспышками вырывала из темноты край тентовой палубы и всё находящееся на ней. Не работал один цилиндр на правой машине (сроки сдачи не позволяли отремонтировать), поэтому мы уступали в скорости даже судам своего класса. Затем льды совсем закончились, и в Горький мы прибыли 8 мая.
А там нас ожидало настоящее море. Левый берег был затоплен, и зеркало воды распространилось аж до самого Бора, стояли в воде затопленные дома….
Нас сразу же поставили под выгрузку, и к утру трюмы опустели. А ночью к нам пришвартовался теплоход «Дзержинск». Его капитан Леонид Колгушкин (ныне покойный) с лицом весёлого оптимиста (любил юмор и сам всегда имел что-нибудь смешное), с характерным для него лёгким заиканием сообщил, что из Усть-Донецка он вышел 30 апреля, то есть на 26 дней позже нас!..
Отданы швартовы, стрелки тахометра поползли за отметку триста, одна за другой из под кормы вырвались кипящие струи, встрепенулся флаг, расправляя скрученный до этого «серп и молот», забурунил нос, купая якоря , торчащие из «ноздрей» клюзов… но это уже начало совсем других историй.

14 октября 2000 года «Звезда придонья».

P.S. У этой истории есть продолжение, которое называется: «Это было в 79-м, и ещё чуть-чуть». Написано оно было вслед за этой публикацией, но не было напечатано.

Афганец

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Автобус, в котором я ехал домой, был почти полон. Место досталось на заднем сидении, потому что билет покупал буквально перед отправлением. Рядом со мной умостился солдат с голубыми погонами и петлицами воздушно – десантных войск. То, что он десантник, а не «авиатор», можно было определить и на расстоянии, поскольку из-под расстёгнутой на груди шинели выглядывал клинышек голубых полосок тельняшки, которую не спутаешь с флотской. Внешне он не выглядел таким лихим и могучим, какими нам представляют десантников плакаты и фотографии. Среднего роста, погоны не на косой сажени плеч, и когда он оденет гражданский костюм, то, пожалуй, ничем не выделится в ряду сверстников. Ехать предстояло не один час, и потому возникла проблема «укорачивания пути». Лучшие способы – сон, чтение, разговоры. Спать на заднем сидении не очень-то удаётся, потому как оно самое чувствительное к дорожным неровностям. Для чтения автобус – самый неудобный вид транспорта: буквы прыгают, глаза быстро устают. Оставалось последнее.

— В отпуск? – обратился я к десантнику, подкрепляя вопрос улыбкой.

— Да нет… дембель, — ответил он также с улыбкой, правда, не с такой актёрской как у меня, а более естественной.
— А почему в феврале, а не в ноябре? Ведь в это время только пограничники демобилизуются. У них пока замену не подготовишь, не отпускают, — удивился я, опираясь на свой жизненный опыт.

— Я из Афганистана.

— «Афганец», значит, — козырнул я газетно — журнальной осведомлённостью.

— Так точно, — кивнул он, улыбаясь так же приветливо.
— А всё-таки почему так поздно? Или у вас всё время так?

— Да нет, не всё время… Пятого января перешла границу банда, — он легко назвал не очень послушное славянскому языку восточное имя главаря банды, — после того, как мы её уничтожили, меня отпустили.
Парень только что из Афганистана! Эта новость крепко стеганула моё любопытство, не оставив шансов полускучной, работающей лишь на «укорачивание пути» пустой болтовне. Ведь он был там – за той чертой, где людям дано право убивать друг друга. И вот вернувшись из-за этой черты, ему (это было заметно) очень хотелось поделиться тем, что пережил. Я предложил ему имевшееся у меня в сумке пиво, которое укрепило контакт в нашей беседе, и, изредка делая глотки, потихоньку стал «афганца» расспрашивать.
— Там сейчас жара, а здесь так холодно. Я за эти два года отвык от таких холодов, рассказывал он ёжась в шинели. – Пообещал своему товарищу-земляку, что сначала заеду к его родителям, а потом поеду домой. Мы с Андрюхой самыми близкими друзьями были. Порой в бою у нас с ним до ругани доходило: я ему – «отходи, я тебя прикрою», а он – «нет, отходи ты, я прикрою».
Как-то непривычно было слышать из уст молодого парня, эти, казалось бы, абсолютно книжные слова. Ну, ещё естественны они были для уст старых ветеранов, но когда такое говорит двадцатилетний…

Так уж, к счастью, вышло, что целые поколения, родившиеся после войны, история не испытала огнём. И кое у кого из старших даже появилось мнение: вот мы выстояли, а вы – панки, рокеры, металлисты – драпанули бы так, что аж джинсы затрещали бы. Афганистан, конечно, не производит такого массового испытания, какими были гражданская и Великая Отечественная, а как бы берёт пробы из нынешних поколений. И вот результат: «Я тебя прикрою», — звучит в горах Афганистана, как эхо слов произнесённых под стенами Москвы и Сталинграда.
— Андрею в мае дембель, конечно, если всё нормально будет…, — сделал он ударение на последних словах, и с лица исчезла улыбка. И это не было похоже на дань приличию.
«Афганец» начал показывать фотографии, рассказывать о товарищах, запёчатлённых с ним. Вот он с ребятами на боевой машине пехоты, а вот перед ними груды захваченного у душманов оружия.
— Общевойсковики – те, в основном, на охране объектов, сопровождают автоколонны, а мы всё время в боях с бандами. На операции доставляют на вертолётах.

— Убивать приходилось?
— Приходилось.
— Сколько?..

— Двенадцать…, — после маленькой паузы он, как бы отвечая на мой вопрос, продолжил.
— Вначале снились, плохо на душе было, но когда видишь, как гибнут твои товарищи, да ещё бывает «духи» их специально уже мёртвых уродуют, то рука быстро начинает твердеть. Да вот один из них, — протянул «афганец» небольшой картонный прямоугольничек, плотно заклеенный в целлофан, пояснил, — удостоверение, которое выдаётся каждому «духу».
Среди вязи арабских букв была фотография бородатого мужчины. Обычно, бороды здорово накидывают года, но борода этого «воина ислама» больше чем на тридцать не натягивала.
— Жара — за сорок. Трупы быстро разлагаются, посиневшие, с тошнотворным запахом, но не бросишь же, ведь это твои товарищи, с которыми ты бок о бок жил и ходил в бой… — тем временем рассказывал мой собеседник.
— Вечером посмотришь на опустевшую койку, на тюбик выдавленной им пасты, на улыбающиеся фотографии его родителей и девушки… и такое может быть с тобой…

Так за разговорами незаметно пролетело время.
— Удачи тебе «афганец!» — пожелал я ему на прощание.

— Спасибо. Даже, не верится, что можно будет спокойно спать, не думать об опасностях, не рисковать жизнью, что всё это позади. А то мы даже постираться в ручей ходили с автоматами, — говорил он с возбуждением и радостью, которые редко покидали его лицо на протяжении нашей беседы. – Только сейчас по-настоящему понимаю, что такое мир!
Его китель был скрыт шинелью, а спросить я забыл: были ли у него награды?.. А наверняка были.

«Звезда Придонья» 23 февраля 1988 года.

P.S. Кое-что мне пришлось утаить…, а кое-что позаимствовать у других «афганцев». Ещё пришлось выслушивать недовольства от родственников по поводу пива в рассказе. В те горбачёвские времена ещё продолжалась антиалкогольная кампания, но я не стал подчинять перо капризу времени, а предпочёл правду, для которой капризы времени — не указ. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир…». Ещё мне рассказывала мать «Андрюхи» — друга героя рассказа. Когда тот читал рассказ, то весь напрягся, руки покрылись «гусиной кожей», после этого он только промолчал.

Колумб на мели

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Звали нашего героя Виктором. Жил он в небольшом городе, но достаточном для того, чтобы по улицам его сновали трамваи и троллейбусы, а на перекрёстках мигали светофоры. Ему едва перевалило за тридцать. В анкетах писал: «женат, двое детей». С женой жил хорошо, во всяком случае «сором из избы» похвастаться не мог никто. Работу Виктор любил, потребности его не выходили за рамки разумного – так что добропорядочность давалась ему естественно, без актёрских потуг.
Виктор был мастером на ремонтном заводе. В соседнем цехе того же завода работала та… с которой ему сегодня предстояла тайная встреча. Первые годы семейной жизни Виктор «других» женщин просто не замечал. Постепенно его отношения стали принимать более деловой характер, многое в их отношениях становилось привычным, будничным. Как-то сами собой глаза стали задерживаться на других «объектах». Да и согласитесь, какие моральные шоры удержат глаза, если в них отразятся удачная геометрия фигуры, в одежде, подчёркивающей её достоинства, лицо таящее волнующую загадку!
Примерно такой была та, что ждала его сегодня. Звали её Леной. Она ещё не достигла тридцатилетнего рубежа, замужем, сын – первоклассник. Муж работал инженером на соседнем предприятии. Толковый специалист, довольно начитанный, он любил и умел вставлять в разговор изречения древних и современных мудрецов. Но такая заявка на интеллигентность не мешала ему быть в коротких отношениях с «зелёным змием», что, естественно, усложняло семейную жизнь. К тому же упомянутый змий постоянно играл роль шлагбаума на пути продвижения по службе.
Виктором она увлеклась всерьёз, в нём чувствовалась основательность, надёжность, которых как раз не хватало мужу. Однако их взаимная симпатия так и осталась бы на уровне взглядов и улыбок, не подтолкни дело сам незадачливый любитель крылатых выражений. Возвратившись домой под утро, после очередного загула, на закономерный вопрос жены – «где тебя носило?» — он изрёк: «Против супружеской неверности, как против смерти, нет никаких средств!».

— Ничего, у палки два конца, — ответила Лена афоризмом попроще.

Через несколько дней она хоть и не без колебаний ответила согласием на предложение Виктора встретиться.
У Виктора дальше взглядов дело вряд ли пошло бы, если бы не традиционные «мужские» разговоры о любовных стрессах в тени курортных пальм. О командировочных романах, в которых даже не вооружённое ухо улавливало звон фанфар.
Но главным «стрелочником» в этом деле стал Алексей – школьный друг Виктора. Заводила и острослов – он нравился женщинам и умел этим пользоваться.
— Слушай, Вить, тебе не набила оскомину за столько лет одна и та же? И вообще, не слишком ли стерильный образ жизни ты ведёшь? – в одном из диалогов на щекотливую «женскую» тему спросил Алексей.

— Чистота – залог здоровья,- улыбаясь, парировал Виктор.

— Всё правильно. Как в школе учили! А не тесновато ли, дорогой, в рамках правил? Ведь в природе человеческой заложено стремление к новому, неизведанному, — рассуждал Алексей. – А каждая женщина – это как неоткрытая Америка. Подумай, каково ощущать себя Колумбом!
Бряцать железом логики Алексей умел. Слабые возражения Виктора на мотив: «верность – это хорошо, а измена плохо», скоро утонули в потоке его неистового красноречия.
— Так что смотри, Витёк, растранжиришь ты себя на одно и то же меню. А блюдо, между прочим, имеет свойство стынуть. Успеешь ещё верным побыть: придёт время сама физиология заставит.
И вот после работы на своих «Жигулях» Виктор ехал на встречу с Леной. Она подсела к нему в условном месте возле «Детского мира» и Виктор повёл «жигулёнок» на окраину, где у него имелся солидной постройки гараж. Дорогой почти не разговаривали, поскольку обоих охватило волнение. И вот они возле гаражного городка. Виктор гостеприимно распахнул железную дверь с хитроумным замком. В гараже – идеальная чистота и порядок: верстак, шкафчики для инструмента и даже диван, вытесненный из квартиры новым гарнитуром. «Эшафот верности», — глядя на диван мысленно усмехнулся Виктор.

— Как у тебя здесь хорошо, — похвалила.
— Стараемся, — с наигранной бодростью ответил Виктор.

А между тем волнение его усиливалось. Пора было переходить к решительным действиям, но вместо этого он с озабоченным видом принялся копаться в каких-то деталях, будто только ради этого и приехал. Лена в свою очередь занялась достопримечательностями гаража, справедливо полагая, что инициатива – дело мужчины. Время шло, дистанция между ними не сокращалась.

— Слушай, Лен, давай выпьем,- обрадовавшись спасительной «свежей» мысли спросил Виктор.
— Давай! – тоже обрадовавшись, согласилась она, хотя в общем-то не любила спиртное.
Он достал из шкафчика водку и шпроты, приготовленные на случай обмена на запчасти.
— Я водку не пью. Мне нельзя, — заявила Лена.
— А один я не буду, — упавшим голосом ответил Виктор.

Оба прекрасно понимали, что лёд неловкости, в который вмёрзло судно их любовного флирта, без горячительных напитков не растопить.

— Я только сухое вино пью, — помолчав, добавила Лена.

— Я сейчас, — бросил Виктор, исчезая в проёме дверей. Уже садясь в машину, он заметил в ряду закрытых ворот гаражей, одни открытые.
— Чёрт! Технолог с нашего завода. А вдруг его принесёт за чем-нибудь ко мне в гараж?

Виктор вернулся.

— Слушай, Лена, я тебя замкну на всякий случай, а то вдруг принесёт кого-нибудь…, сама понимаешь…

— Хорошо. Только ты, Вить, побыстрей, а то мой первоклассник уже, наверное, пришёл, без меня за уроки не сядет.
Обычно аккуратный водитель, на сей раз, охваченный волнением, Виктор не замечал, как ступня утапливала педаль акселератора, заставляя стрелку спидометра перескакивать через цифру «сто». Он благополучно проскочил на красный свет один из перекрёстков.

— Некогда, браток, в другой раз, — как старому другу подмигнул он светофору.

Он мчался по узкой улочке, которая скоро выходила на широкую. Душа пела. Впереди замаячил знакомый сигнал «СТОП».
— Здесь редко кто ездит, — подумал он и лишь сбросил скорость, хотя по правилам должен был остановиться.
В следующее мгновение перед его взором, как скала, зловеще нависла красная кабина КАМАЗа.
— Эх, лучше бы и в себя не приходить,- вперемежку со стонами сказал Виктор доктору, когда тот перечислил ему повреждения.
— Не будете лихачить, — сурово отпел врач, — небось в магазин за водкой спешили?

Виктор похолодел: он вспомнил, куда и зачем спешил.

— Скажите спасибо, что вас с того света вернули, — продолжал ворчать врач, — от вас главный хирург двое суток не отходил!
В следующую секунду он уже летел к шкафу с медикаментами, так как больной слабо простонав: «Двое суток… Лена!» — закатил глаза и потерял сознание.

Очнувшись после укола, Виктор приступил к анализу ситуации.

— Гараж кирпичный, ворота железные, делал сам, на совесть. В эту бастилию попробуй заберись, а уж выбраться вообще нереально, — сокрушался он. – Ну рёбра ладно, рука тоже, но перелом ноги – не шутка, раньше, чем через месяц мне отсюда не выбраться. Пока приду в гараж, застану одни косточки… Конечно, может будет кричать, кто-нибудь услышит. Да кой чёрт кричать, ведь это провал! Не будет она кричать. В унынии и душевных муках он даже не заметил, что сестра поставила на тумбочку тарелку с супом.

— Больной, почему не едите? Ведь блюдо стынет!

— «Блюдо стынет», — повторил он, чувствуя в этих словах что-то знакомое, блюдо имеет свойство стынуть…

— Лёшка! Вот оно спасение! Лёшке доверить можно.

Скоро пришла жена. Пробившись сквозь лавину «ахов», «охов» и слёз, Виктор попросил побыстрее прислать к нему Алексея, есть, есть мол, для него одно поручение.

— Зачем Алексей? – удивлённо спросила жена, может быть я сделаю?
— Нет, нет, ни в коем случае! Тут, понимаешь, …особые знания нужны.
— Ладно, скажу, — пообещала жена, не обратив внимания на заминку мужа.

Алексей пришёл к вечеру. Не дав ему как следует наохаться, Виктор быстро перешёл к делу.
— У меня к тебе срочная просьба, отправляйся к моей жене, возьми у неё ключ от гаража. Ей скажи, что нужно снять аккумулятор с зарядки. Нагнись-ка, что-то скажу на ухо.
Алексей нагнулся, и по мере поступления информации его глаза разгорались озорными огоньками.

— Ленка! Вот это да!..

— Да тихо ты! – Виктор закрыл другу рот здоровой рукой. – Видишь, кругом локаторы, а ты как мороженным торгуешь. В общем дуй быстрей, уже вечереет, пока доберёшься, как раз стемнеет.
— Понял, действую. Всё будет хоккей! – бодро заверил Алексей. – А ты, тихоня, с масштабами. Не ожидал!

— Ты придумай там что-нибудь, ты же спец!
— Будь спок, выздоравливай!

Сентябрьский вечер завершал своё планомерное наступление, когда Алексей подходил к району гаражей. Он шёл усмехаясь, своим мыслям, вновь и вновь «проигрывая» ситуацию.
— Конечно, Ленка – дама козырная, — рассуждал он на ходу, — но в таком положении и я – не валет. Успокою, конечно, вначале, объясню, затем вместе подумаем: у какой подруги она ночевала, пусть её алик привыкает. Ну, а потом, чем чёрт не шутит… тем более спасителю положено вознаграждение!
С такими мыслями он подошёл к гаражу. К этому времени уже почти стемнело. Вокруг никого не было. Алексей открыл дверь. Из темноты дверного проёма рванулся истеричный, круто замешанный на горькой слезе крик:

— Витька, сволочь!
— Я не Витька, яЛё…

Договорить ему не удалось. Из темноты дверного проёма молниеносно вынырнула рука с монтировкой и в газах Алексея, прощальным салютом покинутому сознанию, сверкнули звёзды…

Утром Виктор обнаружил, что соседняя кровать, пустовавшая накануне, занята новым больным. Тот что-то бормотал во сне. В голосе его Виктору показались знакомые нотки.
— Ребята, вы не знаете, кого это подселили? – обратился Виктор к соседям по палате.
— Кто его знает, санитарка говорила, что его баба по голове треснула. Алкаш, небось, получку просадил, вот и схлопотал от благоверной скалкой по чердаку.
— Это кто меня в алкаши записал? – совершенно Алексеевым голосом отозвался новенький.

— Лёшка, да это ты что ли? – изумился Виктор.

— Здравствуй, Витя,- с некоторым смущением отозвался «спец», поворачивая к другу закутанную в бинты голову.

— Привет. Кто это тебя? – ошарашенный такой неожиданностью спросил Виктор.
— При исполнении твоего задания.
— То есть?

Алексей, с трудом двигая стянутыми повязкой челюстями, поведал другу печальную историю своей освободительной миссии.
— Вот это да! – выдохнул Виктор. – Вот это открыл Америку! Что же теперь делать?

— А что остаётся в такой упаковке? Только ждать.
— Да чего ждать-то?

— Трудно сказать. Одно ясно – ничего хорошего. С цветами нас встречать не будут, философски заметил теоретик свободной любви.
Друзья замолчали. Алексей закрыл украшенные грандиозными синяками глаза. Виктор сосредоточил взгляд на собственной, закованной в гипс ноге, которая с помощью хитрых медицинских приспособлений была поднята над кроватью, и как ствол гаубицы устремлена в синеющее за окном осеннее небо.

— Да, …похоже, Колумб сел на мель, — подвёл он, наконец, итог своим раздумьям.
Алексей только вздохнул.
«Звезда Придонья» 30 марта 1985 года.

P.S. Этот рассказ был моей первой пробой пера (не считая двух заметок, во время службы в армии в газете «На страже»). Основой его сюжета послужила история, рассказанная моей старшей сестрой. Только финал той истории был трагичным – женщина убила друга своего любовника, да и рассказ самой истории был очень скромным по объёму. И я решил обыграть его по-своему. А позднее, этот рассказ, в числе других работ, был послан на творческий конкурс в Литературный институт им. Горького, но там меня ожидала неудача. А ещё позднее один мой знакомый, подозревая меня в плагиате, сообщил мне, что видел этот рассказ в журнале «Юность». Но я этого не видел. А совсем недавно, во время концерта, Михаил Задорнов рассказал эту историю. Только в ней оказалась одна добавка: запертая женщина, в отместку, просверлила дрелью множество отверстий в автомобиле любовника. При этом, должен заметить, что автор добавки никогда не держал дрели в руках. Очень сомнительно, что женщина, не имея на это навыка, смогла бы заправить сверло в патрон. Да и как автомобиль оказался в гараже?.. А у меня, между прочим, сохранён этот номер газеты с рассказом.

Посудомойка

Июнь 2nd, 2016

Владимир Золотарёв

Комментариев нет »

Svet-v-koridore-obwezhitija-gorit-postojanno

История эта произошла, примерно, году в семьдесят седьмом. Работал я тогда на речном флоте, и благодаря этому нередко доводилось бывать в Москве. В столице у меня жила сестра. В то время она со своей семьёй проживала рядом с метро «Арбатская» в доме старой постройки, который сейчас стёрт с лица земли более современными строениями. Дом этот был одним из осколков скандально-склочных коммуналок. Его прошлое мне точно неизвестно. Жильцы говорили, что это бывший дом купца Морозова, служивший для весьма неприличных целей. Ещё, якобы, в этом доме какое-то время жил композитор Рахманинов и поэтому в нём собираются сделать музей. Слух о музее повергал жильцов в уныние, потому как дом намечался под снос, и перспектива музея отодвигала бы переселение на неопределённый срок.
Когда заходишь в дом, то после высотного, стеклянно-бетонного, сверкающего витринами Калининского проспекта, ты как будто попадаешь в оживший кадр старой кинохроники. Какая-то затхлость, серые стены, подрывающие усилия электролампочек, непривычность форм и деталей.
Комната, в которой жила сестра, находилась на втором этаже в конце длинного полутёмного коридора. Вдоль коридора с одной стороны, как в гостинице, одна за другой расположились комнаты жильцов, с другой, — окна, выходившие в недоступный для солнца двор. Вид коридора навевал воспоминания о кадрах из фильмов и страницах из книг, доносящих до нас времена нэпа.
В воображении появлялись примусы с едой, корыта с бельём, женщины с молниями в глазах, сражающиеся за свою кухонную правоту, либо перемывающие косточки той, которая не находится в данный момент среди них, подсматривающие, подслушивающие, плетущие друг на друга паутины сплетен соседи. В коммуналке для всего этого идеальные условия, потому как здесь все на виду.
Освободившись от плена иллюзий, видишь газовые плиты, холодильники, стиральные машины, шкафы с посудой, общий на весь коридор телефон и санузел. Лавина информации, телевидение со своими «мгновениями», «знатоками» и прочим сделали людей, кроме подданных Бахуса, малообщительными. Так что сплетням и скандалам нанесён значительный урон. Но коммуналка есть коммуналка, а люди есть люди. В каждом из нас сидит червячок любопытства к окружающим и никакое воспитание не в состоянии его вытравить.
Рядом с комнатой сестры была комната дяди Коли. На вид ему было лет сорок пять, ростом — чуть выше среднего, с нормальной для этого возраста полнотой, круглолицый, добродушный, его улыбку не назовёшь дежурной. Резкого раздражительного слова от него никогда не слышал, хотя спорить приходилось. Работал он на железной дороге машинистом, водил составы. Жил дядя Коля вдвоём с женой, а их дочь была замужем. Жена довольно привлекательная блондинка, лет на семь моложе, может быть за счёт косметики. Обычно так высокохудожественно красятся женщины, работающие в учреждениях, где на это предостаточно времени и наиболее болезненно ощущается дефицит молодости. Вечером, после работы, судя по её словам и вздохам, она очень уставала, и дядя Коля так и запомнился мне в кухонном фартучке. Фартучек переходил к жене только в те дни, когда дядя Коля находился на работе. У нас с ним даже возник спор по проблеме приоритета в кухонных делах. Начал я осторожно, с пещеры, мол, ещё тогда взяла начало эта традиция: мужчина охотился, добывал, а обязанность женщины – очаг и дети. Эта традиция, закрепившись веками, дошла и до нас. В общем, я был сторонником женского приоритета. Дядя Коля со мной не согласился. Сказал, что не видит разницы между женщиной и мужчиной в этом вопросе.
В этот раз мы пришли в Москву с зерном. В Южном порту была очередь, и нам предстояло стоять трое суток. Захватив несколько вяленых лещей и ещё кое-каких даров Дона, я направился в гости. Сестра с мужем и сыном, в то время малышом, находились во дворе. Обменявшись приветствиями, скопившейся информацией, мы поднялись наверх. Дядя Коля, как обычно, был в фартучке возле кухонного стола. Дверь в его комнату была открыта, и я увидел сидящую на диване его жену, а напротив, на стуле, сидела дочь. Жена обрабатывала пилочкой ногти, а дочь курила сигарету (в то время курение среди женщин не было таким массовым, как сейчас), и они о чём-то беседовали. По нашим донским меркам, не совсем обычная сцена. Тут же я стал эпицентром внимания всех троих. Мы обменялись приветствиями, вопросами и ответами, после чего я удалился. Слегка перекусив, мы с зятем принялись за лещей и пиво. Стол соседей был рядом, и дядя Коля изредка подключался к нашему разговору.
— Между прочим, трое суток его не было. Только что с работы, — кивнув в сторону дяди Коли, тихонько шепнул мне зять.
Тем временем у матери с дочерью в разговоре что-то испортилось, и они стали налегать на голосовые связки так, что их диалог стал слышен и нам. Наш разговор сам собой прекратился. Я в этой словесной возне ничего не понимал, поскольку не знал ни одной фамилии и прочего. А вот дядя Коля стал прислушиваться и даже бросил мыть посуду. Зять наливает мне пиво и, пытаясь отвлечь, говорит:

— Не обращай внимания. В коммуналке всякое бывает.

А сам, вижу, прислушивается: наверняка понимает суть горящего сыр бора. Оставив своё занятие, дядя Коля быстрыми шагами направился в комнату. Было слышно, как он начал что-то говорить. Тут раздался истерический, не разобрал чей, женский выкрик: «Куда нос суёшь, посудомойка?!».
Он просто выбежал из комнаты. Лицо его побледнело, губы дрожали, в выражении глаз – одновременно, расстройство и извинение перед нами. Как жаль его было в эту минуту, и обидно за наш, вроде бы сильный пол. Но для дяди Коли, наверное, лучшим проявлением было бы наше отсутствие. Мы с зятем сделали вид, что нас интересует только пиво, а дядя Коля, выдавив на лице жалкое подобие улыбки, произнёс: «Ох, лучше с этих женщин не трогать», — и пряча глаза, продолжил мытьё посуды.

«Звезда Придонья» 14 февраля 1987 года.

P.S. представительницам «слабого» пола, которых может что-то задеть в этом рассказе, приведу слова апостола Павла: «Жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (Ефсефянам: 5, 22). «Жена да учится в безмолвии со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (1-е Тимофею: 2, 11-12). Разумеется, только полное отсутствие Бога в душе может привести к такому семейному уродству.

Любимые анекдоты

Читая Солженицина

Колобок в новой вариации

Человек труда и его достоинство

Олимпийский беспредел

17 лет спустя

Это было в 79-м

Афганец

Колумб на мели

Посудомойка

Популярное видео

Свежие записи

Рубрики

Свежие комментарии

Мета

Страницы

счетчики