Чуть  было не разрушила единство Франции серия конфликтов между католиками и протестантами (гугенотами) во второй половине XVI в. Положить этому конец удалось Генриху Наварскому, ставшему королем Генрихом IV, которому удалось остановить процесс раздирания страны религиозными войнами. Изданный им в 1598 г. Нантский эдикт гарантировал свободу вероисповедания, в результате чего официальной религией стал католицизм, а «государством в государстве» разрешалось оставаться гугенотам. Однако наследники короля, после его убийства в 1614 г. предпочли увидеть в этом скорее препятствие к его укреплению, чем залог национального единства. Права гугенотов в 1629 г. при Людовике XIII , были урезаны Нимским эдиктом, который отнял у них местное самоуправление, хотя к самому протестантизму отношение сохранялось лояльным. Но, несмотря на это часть протестантов отправилась за границу, кто-то обратился в католичество, а остальные надеялись на достаточную веротерпимость нового короля.

Будущий Людовик XIV еще в детстве поклялся искоренить во Франции всяческую ересь, но когда повзрослел и сделался полновластным хозяином страны, то все достижения своего деда Генриха IV принялся разрушать. Широкими народными массами, прежде всего беднотой и крестьянами нашел поддержку антипротестантизм Людовика XIV. Ремесленники были в основном гугенотами, но и среди дворян, купцов, военных, мануфактурщиков их также хватало. Но, например, маршалов Тюренна и Шомбера лишь фанатичная религиозность их жен удерживала от перехода в католичество. Представляя в целом благополучную прослойку французского общества, гугеноты выгодно отличались от большинства населения высокой грамотностью, поскольку, как заведено у протестантов, чтение Библии было заведено в каждой семье. Вследствие этого их вклад в экономическое и культурное развитие страны был огромным. Для Франции было крайне невыгодно преследование таких людей. Но чиновники и королевские министры относились к протестантам с нескрываемой враждебностью, потому что считали их «пятой колонной».

Людовик XIV усилил давление на гугенотов уже с самого начала своего правления в 1660-1664 гг. Он выпустил серию обличительных катехизисов, облегчающих переход в католичество, стал закрывать молитвенные дома, запретил эмиграцию, но этого оказалось недостаточно. В 1679 г. король предпринял очередное закручивание гаек. Все роды было разрешено принимать только повитухам-католичкам, но одновременно был наложен запрет на переход из католичества в протестантизм. В связи с начатой в 1861 г. кампании «драгонннад»: солдаты (драгуны) направлялись теперь на постой к гугенотам, а не к неплательщикам, как это практиковалось раньше. Целью такого «новшества» было – создание невыносимых условий жизни хозяевам, на которые  направляли их особые распоряжения офицеров. После этого многие профессии стали для гугенотов недоступными, потому что Людовик ввел на них запрет. При этом король не забывал о прянике, когда помахивал кнутом. Одумавшимся и «вернувшимся к истинной вере» даже применялось снижение налогов, а не только освобождение от «драгонд». Но уже не первый век католических миссионеров преследовала одна и та же ошибка, которая направляла их интерес больше на количество обращенных, чем на глубину веры и её искренность. Достаточно было протестантам заявить о принятии государственной религии, поскольку никто в дальнейшем никто не собирался их проверять. Поэтому свои успехи в борьбе за единство нации Людовик сильно переоценил. Кроме этого, стараясь угодить своему королю, его агенты часто завышали число обращенных.

Всё это привело к тому, что от положений Нантского эдикта к сентябрю 1685 г. ничего не осталось. Официально произошедшая 18 октября замена Нантского на Фонтенблоский эдикт была лишь формальностью, по сути. Пасторам предписывалось в двухнедельный срок покинуть страну, собственность гугенотов-эмигрантов подлежала конфискации, и полностью запрещалось протестантское вероисповедание. Торжества победы Людовик XIV достиг, но, похоже, до сих пор Франция не оправилась от совершенной им политической и религиозной ошибки.

Более 200 тыс. наиболее образованных, богатых, умелых и предприимчивых подданных покинуло страну за считанные недели. Благодаря деньгам и талантам эмигрантов  увеличился рост  хозяйственно-культурного развития соседей Франции – Германии, Голландии, Англии, которые с радостью приняли братьев по вере и обеспечили возможностью быстро встать на ноги. Такое массовое переселение только способствовало обострению и без того непростого международного положения  французского королевства, поскольку за границей оказалось большое количество враждебных Людовику влиятельных людей. Эта эмиграция лишила французский флот 9 тыс. моряков, а сухопутные войска покинуло более 12 тыс. солдат и примерно 600 офицеров. Весьма показательным результатом этих событий явилась Бойнская битва 1690 г., где в войсках протестанта Вильгельма III Английского (Оранского) сражались против католических сторонников свергнутого Якова II Стюарта тысяча с лишним бывших французских офицеров под командованием маршала Шомбера, которого жена уговорила остаться гугенотом. Многие эмигрировавшие офицеры, в числе которых были талантливые полководцы, вынуждены были воевать против самого Людовика на стороне Голландии, Бранденбурга и Англии. Более 20 тыс. бежавших из Франции гугенотов приютил Курфюрст Бранденбургский и прусский король Фридрих Вильгельм. Гугеноты создали на его землях целые отрасли промышленности, в том числе наладили производство кружев, бархата, шелка, стекла, мыла, бумаги. Такому беспрецедентному политическому и экономическому взлету уже в первой половине XVIII в. Пруссия во многом обязана мощному притоку свежей крови из Франции.

О том, что «пришлось» изгнать гугенотов из Франции Людовик XIV пожалел лишь на смертном одре. Тем не менее, Людовик считал, что принятые им решения отвечали подавляющему большинству населения Франции, которое выступало против религиозного раскола подрывающего единство страны. Таким образом, отмена Нантского эдикта нанесла сильный урон Франции, за последствия, которых отвечает не только король, но и 19 млн. его подданных-католиков подтолкнувших своим упрямством на этот, явно, эмоциональный шаг.